Расположение дома я помнил. Равно как и то, что ступеньки лестницы скрипят, словно колеса у нерадивого крестьянина. Потому пришлось подниматься быстро, придерживаясь стены и не наступая на середину. Воры-грабители, как видно, тут тоже бывали прежде, потому что ни одна ступенечка не издала ни звука. Впрочем, если бы и издала, то хозяйка бы не услышала – все прочие звуки заглушал яростный скрип деревянной кровати. Той самой, на которой когда-то спал я. Ну не только спал…

«Неужели она так скрипит? – удивился я, осторожно приоткрывая двери. – Жуть!»

«Левый» услужливо направил спицу-лучик, но таиться уже не было смысла. Я кивнул на подсвечник, стоявший на столе.

Я еще в коридоре понял, что мне предстояло увидеть, но одно дело представлять, а другое – узреть воочию. Не скажу что с удовольствием, но узрел картину: поверх постели лежала фрау «фон Артакс». Точнее, пока видел я лишь её раскинутые ноги и руки, ухватившиеся за тощие юношеские ягодицы. Рука привычно потянулась к поясу, но сжалась в кулак, не обнаружив эфеса… Не знаю, будь у меня при себе оружие, удержался бы, чтобы не проткнуть обоих?

Хозяин тощей задницы «работал» на совесть, искупая недостаток опыта старанием и сопением. Видимо, пыл молодости пришелся по душе «майн либер фрау», потому что она даже не заметила ни огня, ни непрошеных гостей. Один из сопровождающих ринулся было, но я его остановил. Пусть получат удовольствие, а уж потом…

Наконец задница напряглась, замерла, и оба любовника испустили вздох сладострастного облегчения. Тогда я кивнул.

Парень, сдернутый с фрау, попытался рыпнуться, но в твердых руках «Левого» и «Правого» обмяк и распростерся на полу, как лягушка.

Фрау Лайн (уж точно не фрау фон Артакс!) с перепугу забыла одернуть юбку и лежала, раздвинув ноги. Парни громко сглотнули слюну. А я… Одно дело пользовать шлюху после кого-то мне незнакомого, а совсем другое, если эта женщина была… твоей женщиной.

Слегка оправившись, Ута привела в порядок одежду. Видимо, не сразу разобрав, кто перед ней, возмущенно открыла ротик, но, разглядев, пискнула и попыталась забраться под простыню. Накрывшись до самых глаз, тихонько проскулила:

– Ты?!

– А ты ждала кого-то другого? – поинтересовался я. – Вот, пришел за своими вещами и деньгами.

– Но ведь вы умерли! – привстала на постели фрау «фон Артакс», переходя на «вы». Или с покойниками положено разговаривать именно так?

– Как же ты с мертвецом свадьбу сыграла?

– Вы самозванец! – выпалила она вдруг. – Сейчас я закричу и позову стражу. Скажу, что меня грабят, насилуют и убивают! – набрала она полную грудь воздуха и закрыла глаза, приготовившись заорать…

– Давай-давай! – поощрительно улыбнулся я. – Только – громче ори, чтобы все услышали. Пока-то еще стража добежит, а все соседи – точно сбегутся! Представляешь, как они будут счастливы? Я им и любовника твоего покажу. Вот, прямо в таком виде. Пересудов хватит… – закатил я глаза.

Кажется, фрау сообразила, что давать пищу для многолетних сплетен ей ни к чему, поэтому уже более спокойным тоном спросила:

– Чего вам от меня надо?

– Во-первых, – начал я загибать пальцы, – я хочу получить обратно все, что тут оставалось. То, что в седельных сумках. Во-вторых, хочу узнать, почему вы решили меня отравить? В-третьих, почему ты выдаешь себя за мою жену?

– Я не выдаю себя за вашу жену! – горделиво отозвалась она, начав с ответа на последний вопрос. – Я жена коменданта города Ульбурга, господина фон Артакса, находящегося в отлучке. Нас венчал отец Изорий, а запись о моем браке с господином фон Артаксом есть в городской книге регистрации браков…

– И брак наш вполне законен?

– Я – законная супруга фон Артакса, вдова Лайнс! А вас я не знаю!

– Милочка, может, тебя стукнуть? – поинтересовался я. – Чтобы не говорила глупостей. Ну так как – стукнуть?

– Не надо. Не надо меня бить, господин… господин Артакс.

– Вот так-то лучше, – кивнул я. Что поделать – не люблю бить женщин. – Ну коли мы выяснили насчет законности и незаконности, скажи, что прописано в законах вольного города Ульбурга на предмет прелюбодеяния? – поинтересовался я и, не дожидаясь ответа, позвал: – Август, зайдите.

В комнату вошел старый Август. Глядя куда-то в сторону, спросил:

– Звали, господин Артакс? – наверняка поднялся следом и подслушивал.

– Господин Август, – вежливо поклонился я «сторожу». – Вы подтверждаете факт прелюбодеяния фрау Уты, именующей себя госпожой фон Артакс?

– Да, господин Артакс. Осмелюсь сообщить, что госпожа Артакс в ваше отсутствие неоднократно принимала у себя разных мужчин.

– Ты лжешь, сволочь! – вскинулась Ута. – Да я тебя!

– Ой ли… – насмешливо протянул я. – А кого же мы с тебя стаскивали?

– Я хочу сказать, – зарделась моя «супруга», – что совершила измену всего один раз.

– А есть разница – один, два раза? – усмехнулся я. – По закону даже одно прелюбодеяние карается тюрьмой и денежным штрафом. И то если супруг согласен взять жену обратно. А коли нет – монастырь, на покаяние. Да, Август?

– Я… – притихла Ута. Укоризненно посмотрев на старика, сказала: – Эх, Август-Август. Уж от кого я не ожидала подлости, так это от вас. Я столько лет давала вам хлеб насущный!

– Господин Артакс, отправьте ее в монастырь, – закивал Август. – Непременно в монастырь. Ишь как заговорила, шлюха! Хлеб насущный… На пфенниг сейчас и краюхи хлеба не купишь.

– Август, вы умеете писать? – поинтересовался я.

Старик кивнул, а я пошел искать чистый лист бумаги. Оный, если мне не изменяла память, должен быть в шкафчике. В бытность свою комендантом прикупил целую стопку. Если, конечно, фрау не продала… Ан нет. На месте. Тут еще и перо и немножко чернил. Странно, что не высохли.

– Возьмите бумагу, перо и напишите… – приготовился я диктовать, но старик отмахнулся – мол, сам знаю.

Пока полуслепой сторож пыхтел и сопел, нанизывая строчку на строчку, я молчал. Молчали и остальные. Ута лишь прикрыла глаза.

Эх, фрау! Пожалела ты лишний пфенниг. Десять талеров, обещанные Августу от имени короля воров, – хороший кусок хлеба для одинокого старика. Даже не кусок, а целый каравай! А тут еще и мой талер. Думаю, за такие деньги Август подтвердил бы супружескую неверность и без демонстрации измены.

– Вот, господин Артакс, – подобострастно изогнулся старик, вручая мне обличительный документ.

Бегло прочитав текст – все как положено – факт прелюбодейства зафиксирован, дата, подпись.

– Спасибо, господин Август, – поблагодарил я старика, выпроваживая его из комнаты и вкладывая в его руку кошелек.

– А с этим что делать? Прирезать? – деловито поинтересовался «Левый», показав на юнца.