– Я же говорила: руки поотрываю! – хихикнула девушка, сверкнув из-за простыни голым плечом с татуировкой кшатриев.

Серафима упрямо распутывала волосы, выдрав пару клоков и сопя от усилий. Видно, очень хотелось очаровать сталкера. И покажись она сейчас ему на глаза, впечатление вышло бы поистине неизгладимым: крученые из-за косичек прядки еще и стояли дыбом, как будто девчонку током шарахнуло! Девушка-кшатрий уже успела домыться и одеться. Жаль. Не отказался бы посмотреть и раздетую, форма скрывала больше, чем надо, после китайгородских кокеток понравилось бы такое разнообразие. Хотя сейчас стало видно, что сталкерша с мокрыми волосами не так уж молода, самому Максиму ровесница. Все равно хороша, зараза! Парень отвернулся, глядя на сестру.

– Готова? Иди, вон место тебе освободилось. Расческу отдай, потом уж пальцами разберешь как-нибудь.

– А ничего, я подожду, – кшатрий с сиськами уверенно плюхнулась на скамейку предбанника. – Чего стесняешься, садись тоже.

Максим сел, но разговор не клеился. Отвечал невпопад, больше отмалчивался. Но рассказал кое-как лейтенанту Мироновой, зачем пришел в Полис, отца она, конечно, знать не могла. Но из имен комсостава, которыми сыпала, некоторые он уже когда-то слышал. Как положено у военных, отец просил подозвать сослуживца к телефону, называя имя и звание, даже из дома. Вот и запомнилось. Лейтенанта почему-то веселила его растерянность. Или еще что-то. Максим тер макушку, не понимая, почему одетая женщина его больше напрягает, чем раздетая с орлом на плече. И едва дождался Симку. Та вышла сияющая, как начищенный «калаш», и подозрительно посмотрела на соседку брата. Девушка выдержала взгляд спокойно, дожидаясь, пока хорошо промытые рыжие волосы не заблестят под ее расческой светлой медью.

– Симпатичная у тебя сестра, Макс. Ну, мне пора, – и протянула руку. Он вспомнил…

Ладошка девочки в его руке. «Ты потерялась?» Да, она потерялась в туннеле среди людей, спящих прямо на досках, уложенных на шпалы. Не хотела шуметь, просто аккуратно обходила их, не зная точно, куда идет. Маленький Максим понял, что девчонка пошла в другую сторону, станция, погасившая на ночь все огни, выглядела продолжением туннеля. И он отвел ее домой, в вагон поезда, откуда юная путешественница сбежала, решив хоть раз погулять самостоятельно, ведь днем мама не отпускала от себя, но в темноте не нашла пути обратно. Максиму понравилось, что девочка не плакала, не капризничала. На следующий день они с пацанами играли в расшибалочку никому не нужными теперь пятирублевками, кто-то из стариков научил и объяснил правила. Возле колонны неподалеку застыла маленькая фигурка в голубых джинсах и такой же курточке: очень хотелось присоединиться, а попросить не решилась. Конечно, девчонку тут же позвали играть вместе, оказалось, зря: мало у кого получалось так метко развалить гайкой стопку монет с одного броска. Детей тогда было много, всех и не упомнишь, но уж эту он точно знал!

– Маринка?

– Догадался все-таки. – улыбнулась лейтенант.

Теперь понятно, почему что-то беспокоило, воспоминание… Теплая ладошка в руке будто обещала что-то, и он, семилетний, почувствовал себя крутым пацаном, потому что смог помочь кому-то. Не кому-то, девчонке, испуганной, но не показавшей своего страха даже в темноте. И сейчас, прощаясь, Маринка одним взглядом будто прожгла насквозь, одновременно и подколов его за забывчивость и напомнив тепло дружеского прикосновения к уже грубой и мозолистой ладони. Максим еще долго смотрел ей вслед. Не только потому, что тренированные бедра хороши. Он ведь мог бы… Мог сейчас стать таким же, как она, кшатрием нового Полиса. А кем стал? Отец не мог этого предвидеть, ведь никто не планирует умирать. Но было отчего-то грустно. Сестра, как всегда, почувствовала неладное и потянула его на станцию. Теперь ей ничто не мешало смотреть красоты Полиса, только думала, как бы уговорить брата разрешить надеть новое платье, уж здесь-то не опасно ходить с голыми коленками.

К ночи Липенко сам позвал их к себе в комнатушку, постелив себе и Максиму на полу, а Серафиму устроив на кровати. Налил чаю, предложил хоть и холодный, но довольно сытный ужин. Гостеприимство настораживало. Но как иначе поймешь его планы? И Максим принялся задавать наводящие вопросы.

– Валерий Сергеевич, а как действует на людей химическое оружие?

– Ну… По-разному. Некоторые вещеества вызывают паралич, некоторые блокируют кислородообмен. И действуют неодинаково, одни – при попадании на кожу, другие – при вдыхании испарений.

Попытка воззвать к совести брамина оказалась неудачной, он перечислял симптомы отравления совершенно буднично, как будто говорил о ценах на шампиньоны, даже более оживленно и с большим интересом.

– А если тот, кто будет доставать этот образец из места хранения, сам при этом отравится?

– Тебе какая разница? Ни ты, ни я за ним не пойдем. Для этого найдутся другие люди.

Другие люди… Найдутся… А потом найдутся еще другие, которые заменят тех, кто погиб. И так до бесконечности, для таких, как Липенко, «другие люди» есть всегда. Есть сталкеры, чтобы приносить книги, есть кшатрии, чтобы защищать его умную голову и расширять ему жизненное пространство. А то, понимаешь, сквозняки его замучили, и шум мешает работать… Если бы Максим не видел учителя, который, как курица-наседка, суетился около своих адептов, подумал бы, что все брамины – просто наглые морды. Валерий Сергеевич сам, как отрава, портил впечатление о своей касте, он еще продолжал увлеченно болтать об удушающих газах и кожно-нарывном действии, но Максим уже не слушал.

– А если этой в/ч больше не существует? Шарахнули по ней ракетой, и нет ее.

– Зачем же тогда…

Липенко замолчал. Нет. Если бы не существовало, Анатолий просто швырнул бы стопку листов на пол к ненужной макулатуре, предназначенной для растопки, и не беспокоился. Есть объект! Должен быть! И он уже придумал, как его найти.

– Нам нужна экспедиция!

– Далеко?

– Нет, не в смысле экспедиция-поход, а такая контора вроде канцелярии. То место, откуда рассылается почта, там должны быть все адреса, – Липенко опять бегал по комнате, такую бы энергию, да в мирных целях… – Если я получу разрешение на выход наверх, отправимся туда завтра.

– Да лучше сегодня, чего тянуть… – как раз ночь на дворе, днем он что ли наружу собрался? – А что вы собираетесь делать с этим… с изделием?

– Как что?! Ты действительно не понимаешь?

– А вам патронов жалко, что ли? Воевать вы будете с солдатами, а при вашей зачистке погибнут и гражданские. Вас бы так же…

– Брамины не воюют. Они не для того предназначены.

А для чего же предназначены брамины? Устраивать такие маленькие гадости с большими последствиями? Максим решил разобраться с этим попозже, а пока не устраивать разборку с Липенко, успеет еще.

– Где ваша экспедиция?

– В старом здании Генштаба.

– Так оно же разрушено, наверное… Что там могло остаться?