— Вы плохо меня знаете. — Мои ладони скользят по его груди, плечам и обвивают за шею. Сделаю вид, что не имею к этому отношения. — Почему Зара вас не знает? Крамель ведь ваш брат.

— Потому что я опоздал на их помолвку, — вздыхает он и, кажется, с сожалением. — А когда приехал… Мы разругались с Владом и дальше парковки я не попал — развернулся и уехал домой.

— Я не понимаю, — мне вспомнился разговор с Зарой по пути сюда. — Откуда между братьями может быть столько вражды?

— Расскажу, если перестанешь выкать.

Можно подумать, что выканье меня спасает… Уже сейчас я ощущаю приятное томление и азарт, а пальцы случайной лаской касаются его шеи и линии волос. В то время как Дальский ведёт себя по-джентельменски, разве что расстояние между нами не соответствует приличиям.

— И что изменится? — Я поднимаю взгляд и едва не мурчу, когда его ладонь зарывается в распущенные волосы.

— Узнаем, — Дальский скользит взглядом по моим волосам, скулам, губам и возвращается к глазам. — Ты против?

— Я воздержусь, — выдыхаю я ему в губы, прикрывая глаза.

Но у судьбы оказались другие планы.

— Александр Германович! — Сложно не узнать громкий голос Сухорукова. — А я до последнего не верил, что ты приедешь!

— Иван Фёдорович, — откликается Дальский, бросает последний взгляд на меня и разворачивается, чтобы пожать ему руку, — как бы я смог отказаться от вашего приглашения.

— Ты — легко, — смеётся Сухоруков и именно этот момент я выбираю, чтобы раствориться в толпе. — Слушай…

Проходя через танцующих, я беру направление к бару. Не самое лучшее решение, но я залпом опрокидываю в себя «Б-52», прошу коктейль с собой и, обхватив влажную стенку бокала, выхожу из отеля.

Самое печальное, что никакого душевного раздрая я не чувствую и, расстроившись от этого ещё больше, я делаю первый глоток.

Бассейн завораживающе переливается всеми оттенками голубого, жаль, что утопиться в таком точно не получится. Хотя хочется настолько, что я погружаю ладонь в кристально-чистую воду. Тёплая. Понимая, что всё равно спасут, я сажусь на шезлонг, делая глоток.

Зря я согласилась. Очень зря. С другой стороны, переоценивать свои возможности — моё любимое хобби последних недель.

— Ты замёрзла.

А даже если нет, то это не забота, это приказ. И я бы увернулась от накинутого на плечи пледа, но он мне только на руку. Можно добавить сверху ещё парочку таких же — чем качественнее я отгорожусь от Дальского, тем меньше соблазна.

Но о чём это я?!

Плюнув на вежливость и личные границы, он садится рядом со мной на шезлонг, настолько близко, что его бедро прижимается к моему. Где мои пледы?! Ни разу за пять лет знакомства наше сотрудничество не оказывалось таким тесным и слава Богу! Я собираюсь отодвинуться, но его рука стальной хваткой удерживает меня за талию.

— Сиди.

— Да с чего бы вообще?! — взрываюсь я, последними неделями доведённая до предела своей стрессоустойчивости. — Я больше не тво… ваш…

— Кто? — Дальский слитным движением пересаживает меня на свои колени и всё, что я могу — успеть отставить бокал с Пина Коладой в сторону, чтобы не залить коктейлем рубашку бывшего начальства.

Я. На коленях. Дальского.

Стоило догадаться чем закончится этот вечер ещё полчаса назад. Хотя вру, не полчаса — минимум полмесяца.

— Секретарь, — выдыхаю я.

Мой взгляд далёк от мыши, смотрящей на удава. Та мышь сразу бы сдохла, только посмотрев в глаза Александра Дальского. Потому что арктический взгляд горит, отзеркаливая тусклые светильники вокруг, в то время как их хозяин мягко отбирает у меня бокал, прервав зрительный контакт едва ли на мгновение.

— Я в курсе, — действительно довольно отвечает он, заставив меня задохнуться от возмущения.

В курсе и всё?! То есть он не жалеет о моём увольнении? Между прочим, нового секретаря ему не могут найти до сих пор! Я знаю — Полина регулярно скидывает мне «Олд-Арновские» новости. Собираясь высказать всё, что думаю о его самодовольстве, я набираю воздуха и… резко выдыхаю. Снова.

Потому что его ладонь ложится на мою лодыжку и кожа вмиг покрывается мурашками. Чёрт! Это же деспотичный, сложный и знакомый до последней запонки Дальский! Кому как не мне знать все выверты его отмороженного сознания, но…

Его ладонь поднимается выше и я не могу больше смотреть в яркие голубые глаза. Но и остановить Дальского тоже не могу, чувствуя как заходится пульс и прерывается дыхание, как только его ладонь останавливается в миллиметре от подола платья.

Чёртов спор. Чёртов Крамель. Чёртов архив.

Я не верила, я честно держалась, я приводила миллион и ещё один аргумент против, но так и не смогла побороть это предательское чувство. Тягу, которая твердила одно.

Я хочу Александра Дальского.

— То есть вам нравится самому составлять своё расписание.

Глаза поддёргиваются поволокой сами по себе, руки тоже своевольничают — одна обнимает его за шею, вторая то ли останавливает, то ли предлагает продолжить, накрыв его ладонь.

— Мой секретарь сбежал, — с тихим смешком сообщает Дальский, — и отказывается возвращаться.

Места для слов не остаётся.

Он касается моих губ первым, осторожным, поцелуем. Не то. И я доказываю ему это, зарываясь пальцами в короткие волосы на затылке и перехватывая инициативу. К чёрту всё! Со своими принципами я разберусь завтра, а пока отдамся в руки раздражающего, но такого соблазнительного мужчины…

Утро.

Хорошее такое, солнечное настолько, что пробивается даже через плотно закрытые шторы. Приподнимаясь на локтях, я потираю сонные глаза и в ужасе замираю, представив что только что сделала с накрашенными глазами. Но паника отступает, стоит вспомнить что именно произошло вчера.

Как мы добрались до номера мне не вспомнить даже под гипнозом. Зато всё остальное вряд ли удастся забыть. Сброшенная со стола статуэтка. Стремительность, словно от этого зависит чья-то жизнь. И напряжённая мужская спина в зеркале прихожей. Обнажённая, потому что… Я со стоном переворачиваюсь в постели и накрываю голову подушкой. Потому что я сама сняла её с Дальского, который после всего этого должен стать Сашей.

Должен, но у меня язык не повернётся так его назвать.

Потому, что в тот, самый первый раз, мы закончили слишком быстро. Остановились, тяжёло дыша и соприкоснувшись лбами. Казалось бы, всё, напряжение, царившее между нами последнее время, схлынуло — можно выдохнуть и разойтись, но… Тяга, совместимость, химия — всё и сразу скрутило внутренности обжигающим спазмом от одного только взгляда когда-то холодных глаз.

И снова поцелуи. В этот раз неторопливые, изучающие и не оставляющие шансов не то что на побег, даже на возможность выплыть из этого манящего, сладостного нечто.