— Ладно, если так, — светлеет Игорь. — Хотя я не ревнивый, как-нибудь переживу твоих ухажёров!

— Иди уже, Отелло! — я шутливо толкаю его в плечо и потом ещё долго смотрю как он уезжает с гостевой парковки.

— Проводила? — шёпот над ухом заставляет меня подпрыгнуть.

— С ума сошла так пугать?! — выдыхаю я. — Что, Крамель уже высказался на тему твоей испорченности?

— Высказался. — Зара окидывает стоянку довольным взглядом.

— А ты что?

— Посоветовала больше следить за своим хозяйством, а не за невестой, которая его все равно не устраивает. Скажи-ка мне лучше, что такого произошло вчера, что твоего Дальского так распирает?

— Он подвёз меня до дома.

— Оль, — Зара удерживает меня за руку, заставив развернуться к ней лицом, — по-твоему я идиотка?

— Нет, ты студентка, комсомолка, спортсменка и просто красавица! — Моя улыбка её не устраивает.

— Ни то, ни другое, ни третьей. Так и быть, с последним соглашусь, но это не освобождает тебя от ответа.

— Ты же в курсе, что лезть в чужую личную жизнь неприлично? — морщусь я.

— Только когда эта личная жизнь не касается моей работы. — Зара долго сверлит меня взглядом и я сдаюсь.

— Не смотри так, ничего не было!

— И что именно скрывается в твоём «ничего»?

Глупость, недальновидность и дурацкие мурашки.

— Ужин. — Разлитый кофе, опрокинутая сковородка и то, что надо бы забыть, да вряд ли получится. — Банальные яичница и кофе.

Чёрта с два я поверю, что на Дальского повлияла именно я! Потому что, услышав дверной звонок и остановив всё это «ничего», он был не сильно адекватнее меня и вряд ли понёсся планировать обустройство архива. А Анне Николаевне повезло увидеть меня взъерошенной и с припухшими губами.

— Игорёша же ушёл, — постепенно осознавая происходящее, растерялась она, опустила взгляд на, стоящие тут же, мужские кроссовки и вылетела из моей квартиры, громко хлопнув дверью.

— Оль. Оля! — Зара касается моего плеча. — Это ты вчерашний ужин вспомнила? — прищуривается она.

— Расскажи лучше, почему ты молчала, что Дальский родной брат твоего Крамеля?

— Кто? — хмурится Зара и мы направляемся ко входу в банк.

— То есть ты тоже не в курсе.

В молчании мы поднимаемся на нужный этаж, но вместо архива, видеть который пока выше моих сил, я иду в другую сторону.

— Ты куда? — оборачивается Зара.

— К Крамелю, надо уточнить пару моментов.

Принципиально важных уже потому, что наш спор обрастает новыми сложностями.

— Влад Викторович, можно? — открыв дверь, я на мгновение замираю, осознав, что именно сказала.

Вместо ответа Крамель кивает на кресло, не отрывая от уха телефонной трубки.

— Да, я понял. Хорошо, но в понедельник отчёт должен быть у меня. Надеюсь. Всего хорошего. Что у вас, Ольга Александровна? — Засмотревшись на висящий на стене календарь, я не сразу реагирую на вопрос. — Хотите, я вам его подарю?

— Архиву только календарей не хватает для полного комплекта, — с тяжёлым вздохом я кривлюсь и откидываюсь на спинку кресла.

— А вы пришли обеспечивать мне алиби? — хмыкает Крамель. — Так я вас расстрою, ваш бывший начальник отказывается со мной общаться.

— Я пришла с вами поговорить, но, если вы не в духе, могу прислать Зару.

— Ольга Александровна, вам своих трудностей мало? Зачем вы влезаете ещё и в это? — морщится он.

— Как раз о трудностях… — Я подаюсь вперёд. — Вы спорили со мной на определённых условиях, которые, благодаря Александру Германовичу, значительно изменились.

— Мда… — Крамель откидывается на спинку кресла. — Александр Германович не имеет привычки интересоваться чужим мнением. Особенно, когда прёт напролом. Скажите, — в его взгляде неподдельный интерес, — почему он так старается вас вернуть?

— Я задаюсь этим же вопросом, — развожу я руками. — Владисл… Влад Викторович, что с нашим спором?

— Работайте, Ольга Александровна, — неожиданно благосклонно отмахивается он. — Вы ничего не можете против Сашиных желаний.

Я давлюсь вдохом и, откашлявшись, поднимаю взгляд на Крамеля. Могу, но… Но вспоминается уверенный поцелуй и тихое: «Оля!» Кажется, я и против своих желаний мало что могу.

— И всё же это нечестно.

— Забудьте. И радуйтесь, что у вас резко возросли шансы стать начальником архива.

— И что, Влад скосил тебе срок? — Мой задумчивый взгляд проходит по Заре, сидящей за своим собственным рабочим местом.

Дальский даже таблички на столах поставил!

— Нет, оставил всё как было. — Я провожу пальцами по столешнице. Ни следа пыли, и это после быстрейшего из всех ремонтов, что я видела.

— С чего такое великодушие? — Она разворачивается на стуле и подаётся вперёд.

— Враг моего врага — мой друг, даже если враг и друг — братья, — хмыкаю я.

— Вот это вообще непонятно, — Зара хмурится. — С чего Владу скрывать родного брата? Да и родного… у них похожи разве что лица, и то не факт.

— Это ты с ними породнишься, не я.

Включённый компьютер только подтверждает размах оказанной помощи — на меня смотрит моя личная учётная запись. И все до единой лампы тоже починили. Дальский заставил Александра выйти сверхурочно? Чужого сотрудника в чужой-то компании?

У него есть хоть какие-то границы, за которыми начинается его собственное «невозможно»?

— Твоего Дальского не было на помолвке, но у меня есть ощущение, что где-то я его уже видела.

— Да и чёрт с ним! — отмахиваюсь я. — Если он даже брату не отвечает, то у меня, тем более, никаких шансов.

— Поспорим? — Взгляд Зары полон многообещающих намёков и желания ими поделиться.

— Хватит с меня споров, — проверив почту, я блокирую компьютер. — Всего хватит.

— Почему ты не сказал, что у тебя есть брат?! — Зара заходит в кабинет и скрещивает руки на груди.

— Потому что нас трудно назвать братьями, — кривится Влад, не отрывая взгляда от монитора. — Откуда ты об этом узнала и с чего допрос?

— С того, что семья это святое и плевать, что там у вас за отношения! — Она решительно подходит и упирается ладонями о его стол. — Каким бы не был ты или Дальский, вы — бр-ратья! — в её речи появляется армянский акцент. — Никто не станет тебе ближе и роднее! Никто не подставит плечо так, как сможет он! Никто…

— Романов перечитала? — перебивает Влад, поднимая глаза. Не обращая внимания на трепещущие от гнева ноздри невесты, он встаёт и отходит к окну.