— А-а-а-а! — завопила вдруг с дивана Зефирка, подпрыгивая среди подушек и одеял так, что кошки и прочие пледики брызнули в разные стороны со скоростью метеоритов. — А-а-а-а-а-а! Вот он, гад! Сволочь кексообразная! Уже почти три! Три!! Три часа как в призме, а я до сих пор сижу тут одна без печенья и поцелуев?! Всё! Развод и девичья фамилия!

— Если будешь так орать, то я с тобой тоже разведусь, хотя мы и не женаты, — заметила Валерия. — Что случилось?

— Не знаю! Но он засветился в системе! — Зефирка попыталась отпихнуть наброшенный обратно ей на плечи плед и снова возмущенно попрыгать на диванной подушке. — Уже три часа как ржопа кончилась! Все вернулись! Где мой муж и мои печеньки?!

— Насчет печенья я не в курсе, а по заднице могу сама выдать прямо сейчас, — фирменным голосом Холеры, от которого пригибалось и съеживалось всё отделение, пообещала Валерия. — Сядь спокойно, что ты скачешь, как бешеная мартышка? Дети пугаются.

— Хм, — раздался в гостиной еще один голос. — А я считал, что менять пол и раздваиваться могут только швеи. Правнук, как ты это сделал? Почему тебя стало два и один из вас — женщина?

Валерия обернулась и обнаружила на пороге того самого громилу-Чингачгука с большим пакетом в руках.

Пакет был такой огромный, что удивилась даже Зефирка. Она уже готова была с визгом налететь на свое Оружие, чтобы надавать ему тумаков и поцелуев, но вдруг остановилась прямо в середине прыжка и шлепнулась обратно на диван. Откуда и прищурилась на древнего весьма и весьма подозрительно.

— Кекс, — вкрадчиво произнесла она, — скажи мне, дорогой. Что. Еще. Ты. Натворил? Меня очень смущает во-о-он та коробка у двери и те три, что выглядывают из прихожей. Глубина прогиба подозрительно велика для одного свинства с подкладыванием беременной жены в чужую кровать.

— Ну вот, делаешь вам подарки от всей души, а вы сразу «значит, что-то натворил», — отвел глаза Кетцаль. — Может, я просто настолько переживал о твоем самочувствии, что решил побольше тебя порадовать?

— Не верю, — покачала розовыми хвостиками Зефирка и прищурилась еще подозрительнее. — А ну иди сюда. У тебя что, запчастей не хватает? Что-то прое… потерял в этом рейде? Что ты прячешься за печеньками, как нашкодивший кот?

Древний, понурив голову, попытался подойти ближе, но вдруг остановился. Взгляд его соскользнул куда-то в сторону и себе за спину.

Валерия молча переглянулась с Ксандром и отправила ему мысленную картинку попкорна. Бессовестный праправнук древнего дедушки так же мысленно кивнул и потер руки. И оба приготовились смотреть шоу.

— Пакет положи, чудовище, — посоветовала добрая жена, снисходительно посмотрев на медленно приближающегося к ней мужа. — А то неудобно драпать будет, если я по-настоящему обозлюсь. Что ты там прячешь-то? А хромаешь почему?! — наконец-то углядела она главное.

— Всё в порядке! На мне ни царапины! — попытался поднять ладони вверх древний, но вовремя вспомнил, что в руках у него огромный пакет. — Вот…

— Да положи ты эту хрень! — совсем рассердилась Зефирка, спрыгнула с дивана и подскочила к мужу. Уперла руки в боки, набрала побольше воздуха в груди, и…

— И-ик… у-ув, — вдруг раздалось откуда-то у ее Оружия из-за спины. Точнее, из-за ноги. — Песеньку…

— Это что? — растерянно выдохнула розововолосая, обходя мужа и разглядывая нечто мелкое, белобрысое, замурзанное, повисшее на штанине древнего как обезьянка и сверкающее на Зефирку раскосыми глазенками с темно-розовой радужкой.

— Ну… технически… трофей, — пожал плечами Кетц, а потом вжал в них голову. — Но я не специально, — практически беспомощно огляделся он вокруг. — Просто они все мелкие, их много, а он плакал и не хотел отцепляться. И… у нас своих-то будет целых два, я подумал, одним больше… не так заметно.

— Святые яйца прародителя, — шепотом сказала Зефирка, поднимая огромные и совершенно ошарашенные глаза на мужа. — Где ты его вообще взял?! Что значит — их там много?! То есть ты наплодил еще кучу детей, пока шлялся?! Это как это? Времени вроде прошло всего ничего!

— Уа-а-а! — зарыдал повисший на ноге древнего ребенок, обрывая поток претензий. — Стлашная!

— Сам ты стлашный! — возмутилась Зефирка, в следующую секунду совершенно непонятным образом отцепляя мелкого от мужа и перехватывая его на руки.

— Уа-а-а-а! — заорал пуще прежнего ребенок, выворачиваясь у нее из рук, но вдруг замолк и перестал брыкаться, ощутив во рту сладость, которой с невероятной ловкостью заткнула его розововолосая. Она не глядя сунула руку в пакет, который Кекс все еще с дурацким видом держал перед собой, и выудила из него следующее лакомство. Мелкий оценил жест и выдал: — Ням… Ладно, нестлашная немножко. Исе на две… тли песеньки! Нет! Пяць — совсем нестлашная.

— Это не мой, — первым делом открестился Кетц, заодно открывая ментальный канал и подтверждая свои слова мысленно. — Тем более если на него внимательно посмотреть…

— Да я вижу, что скорее мой, — хмыкнула Зефирка. — Судя по тому, что говорить еще толком не умеет, а торгуется прям как профессиональный Штейн. — Она даже с ноткой гордости взглянула на малютку. — Но мне всё еще интересно, где и, главное, зачем ты его подобрал. Вряд ли это подарок мне, и сильно сомневаюсь, что ты приволок его для тренировки перед будущим отцовством и материнством.

— Это долгий рассказ, — вздохнул Кекс, но было явно видно, что он уже вернул себе свою вечную невозмутимость. — И сложный. И, наверное, секретный. — Он покосился на Валерию. — Поздравляю, внук. Только убери с физиономии это выражение слегка заинтересованного зрителя, буду тебе признателен.

— Ты мне и так должен, — любезно напомнил Ксандр. — За бабушку. В кровати. Так что рассказывай, дедушка, рассказывай.

— То есть того, что вас с другом не повязали с первым встречным, недостаточно?

— Ты свою жену видел? Знаешь? — принял правила игры Ксандр. — Вот. Твой кредит еще очень далек от полного погашения. Но можешь сначала познакомиться с моим Мастером. Это Валерия. А теперь рассказывай давай.

— А чем тебе его жена не нравится? — вдруг вступилась за Кетцалькоатля зефирная. — Ща как дам в лоб, внучек, будешь знать! Шпынять Кекса можно только мне, а для вас он предок и основатель рода, так что нефиг.

— Валерия, — вежливо обернулся Кетц, улыбнувшись женщине. — Очень приятно. Меня зовут Кетцалькоатль.

— Взаимно. Я с вами заочно очень хорошо знакома, — кивнула та. — Зефирка, на твоем месте я всё же отобрала бы у дитятка эту большую шоколадку и дала ему хотя бы яблоко. А то оно слипнется, чего доброго, а клизма — процедура неприятная, — это она уже насупившемуся мелкому подмигнула.

— Ты стлашная, — тут же сделал он логичный вывод.

— Ничего, я переживу, — согласилась Холера, забирая-таки у пацана еще нераспечатанную плитку и вручая взамен сразу и яблоко и банан из вазы на столе.