села в траву и прислонилась лбом к коленям. Все тело болело — дядя действительно дрался беспощадно.

— Ты сильно полагаешься на свои глаза, — сказал Шисуи. — Это очень заметно. Без шарингана ты не успеваешь за ходом боя. Да, шаринган — очень полезная штука, бесспорно, и он даст тебе хорошее преимущество, особенно если твой соперник не Учиха. Но додзюцу расходует много чакры, и ты быстро выдохнешься. Сражайся как обычный шиноби — это должно войти у тебя в привычку. Шаринган же оставляй на крайний случай.

— Я поняла, — хрипло выдохнула Сарада.

— Молодец.

Итачи глотнул воды из фляги и полюбопытствовал:

— Кроме рукопашной ты владеешь какими-то техниками? Призыв, стихийные ниндзюцу…

— У меня склонность к природе огня и молнии.

Шисуи присвистнул со своего насеста.

— А все, оказывается, не так плохо.

— Но я не успеваю их использовать!

— Да, Итачи — шустряк. Ладно, над скоростью твоей мы еще поработаем. Итак, второй раунд!

Сарада мысленно застонала и подумала: «Они меня точно убьют».

Спустя два часа спаррингов она едва стояла на ногах. От судорожного дыхания сводило горло, но Сарада еще в штабе Корня поклялась преодолеть свою слабость. Сцепив зубы, она продолжала раунд за раундом и даже не думала просить Шисуи и дядю прекратить тренировку. Настолько сильного соперника у нее еще не было никогда. Глупо было упускать шанс стать сильнее.

Последние пятнадцать раундов Итачи одерживал победу менее, чем за полминуты. Мир расплывался, в ушах шумело. Реакция уже ощутимо запаздывала, и раз за разом она чувствовала на шее острие куная, ставшее привычным за два часа избиений.

Между тем, Шисуи, объявивший себя судьей и сенсеем, явно решил взять ее измором. Он отчетливо видел, что она больше не способна сражаться, но гнал раунд за раундом. Куда только делась его снисходительность?

И тренировка бы продолжалась еще неизвестно сколько, если бы не Анбу в тигриной маске, внезапно возникший на полигоне.

— Учиха Итачи, вас ожидает Данзо-сама, — его шепчущий голос был сухим и надтреснутым.

Измученное тело пробрала нервная дрожь.

Данзо? Это из-за меня?

— Сейчас буду, — Итачи привычным движением опустил танто в ножны за спиной. — На сегодня все. Увидимся дома, Сарада.

Миг, и он исчез.

Сарада все еще задыхалась, дышать было больно. Она без сил повалилась на траву, раскинув руки. Сквозь грязные стекла очков было видно голубое небо и медленно бегущие облака. Очки вообще чудом уцелели в этой бешеной схватке. Небо над головой закрыла ухмыляющаяся физиономия Шисуи. Он присел на корточки, и его лицо еще приблизилось.

— Жива?

Сарада на мгновенье прикрыла веки и снова открыла. У нее не было сил отвечать.

Дойти бы до дома.

Шисуи присел на землю рядом с ней и вдруг активировал шаринган; осмотрел окрестности рощи.

— Я должен кое-что сказать тебе, Сарада. Пока Итачи нет рядом.

Сарада насторожилась. Дышать стало немного проще, но подняться с земли она все еще была не в силах. Шисуи уже погасил шаринган.

— Признаюсь честно. Я ни капли не верю во всю эту историю с пространственно-временной техникой.

Дядя рассказал ему…

— И я подозреваю тебя.

Он испытующе взглянул на нее, но у Сарады не было сил удивляться или возражать.

Подозревай. Делай, что хочешь.

— Итачи прекрасный шиноби, но он немного наивен. А еще он очень любит Саске. Ты мастерски играешь на его слабости.

Сарада вновь прикрыла веки. Она не хотела этого слушать.

«Играешь на слабости».

Какие отвратительные слова.

— Скажу прямо, если ты будешь угрожать безопасности Листа или клана — я убью тебя.

Еще один. Настоящий шиноби. Вначале улыбается и подкалывает, а потом грозит расправой и обещает убить. Где-то она уже слышала похожие слова. Два друга, не один ли у них мозг на двоих?

— Убей сейчас, — лениво выдохнула Сарада. — Твой предатель как раз открыт и беззащитен.

— Итачи верит в тебя, я не хочу причинять ему боль. Но, Сарада, один прокол…

— Хай, хай. Так вот почему ты не останавливал бой. Издевался.

— Не издевался. Но в целом — да.

Где-то в глубине души зародилась неприязнь к Шисуи. Каждым своим словом он возводил между ними стену.

— Ладно, — сказал он более снисходительно. — Поднимайся уже. Сколько можно валяться.

— Не могу, — промычала Сарада. — Ты хорошо постарался.

— Сказала бы, что не можешь продолжать, — я бы не настаивал, — Шисуи искренне удивился. — Чего молчала-то?

Сарада отвернулась на бок. За последние две минуты лицо Шисуи стало вызывать у нее раздражение. До этого он казался ей опорой, как Нанадайме из будущего, человеком, на которого можно было положиться. И на него действительно можно было положиться: Шисуи был до последней капли крови верен Конохе и клану и не терял бдительности.

Он подозревал ее, и подозревал заслуженно. Он все делал правильно. Вот только Сараде хотелось, чтобы этот надежный человек был ее союзником, а не врагом. И мысль о том, что они находились по разные стороны баррикад, была просто невыносимой.

— Вставай, шпионка, — Шисуи потряс ее за руку.

Он уже расставил все по местам и считал разговор о предательстве и подозрениях закрытым. Снова стал тем самым ехидным Шисуи, который подкалывал ее всю тренировку.

— Не могу, сказала же.

— И все-таки. Почему ты не просила меня остановить спарринги? Я все ждал, когда ты скажешь сама, но ты так и не сказала.

— Я слаба.

— Это мы знаем.

— Я не хочу быть слабой.

Сарада снова повернулась к Шисуи.

Пусть ты подозреваешь меня, но ведь ты уже нацепил обратно свою маску дружелюбия?

— Ничего, натренируешься.

— Я не о том, — она покачала головой. — Я про другую силу.

Сарада с трудом подняла руку и похлопала себя по груди, уточняя, что она имела в виду. От собственного бессилия на глаза набежали слезы.

— Видишь. Я снова плачу. Я слишком часто плачу в последнее время. Шиноби не должен…

Ей отчасти казалось, что она просто говорит вслух сама с собой. Глупо изливать душу человеку, который минуту назад угрожал убить тебя.

— Я понял. Если с тобой ничего не сделать, ты проваляешься здесь весь день, — он будто бы совершенно не слушал ее признаний.

Тело внезапно стало легким, и мир ушел куда-то вниз. Крепкие руки поддерживали ее колени и спину, а лицо Шисуи очутилось совсем