Скользя по неровной трактории, они обогнули скалы и сквозь дождевые завесы увидели зеленые верхушки деревьев. Зверь больше не мог удерживать высоту, и с каждым взмахом крыльев они опускались все быстрее. Зеленые верхушки гигантских кедров и елей цеплялись за брюхо зверя, увлекая их вниз, к погибели.

ОТЦЕПИСЬ ОТ МЕНЯ.

Арашитора выгибал тело, пытаясь сбросить Юкико со спины.

Что?

ОТЦЕПИСЬ ОТ МЕНЯ, НАСЕКОМОЕ.

Если ты сбросишь меня, я сверну себе шею!

ОТЦЕПИСЬ. БЫСТРО.

Зверь крутился в воздухе, клонясь из стороны в сторону. Юкико закричала, бросив взгляд сквозь верхушки деревьев на землю в пятидесяти футах под ними. Стиснув зубы, она вцепилась в плечи тигра, понимая, что падение с такой высоты на такой скорости означает смерть.

Я же спасла тебе жизнь!

ЕСЛИ БЫ НЕ ВЫ, МЕНЯ НЕ НУЖНО БЫЛО БЫ СПАСАТЬ. БЫСТРО ОТЦЕПИСЬ ОТ МЕНЯ.

Но ведь не я искалечила тебя. Тебя бы сейчас размазало по скалам, если бы не я. Ты хочешь моей смерти?

СЕЙЧАС МОИ КРЫЛЬЯ НЕ МОГУТ УДЕРЖАТЬ НАС ОБОИХ В ВОЗДУХЕ – СПАСИБО ТВОИМ СОБРАТЬЯМ.

Но я же погибну!

ЛУЧШЕ ОДНА СМЕРТЬ, ЧЕМ ДВЕ.

Они опустились к кронам деревьев, срывая листья. Ветки хлестали Юкико по лицу и ломались под ударами крыльев арашиторы. Он резко накренился между двумя близко растущими кленами. Она почувствовала, как желудок подскочил к горлу, и тут же налетела грудью на толстую ветку. Юкико выдохнула, но ветка отшвырнула ее назад. От неожиданности она ослабила хватку и кувырком полетела вниз, навстречу смерти, вместе с потоками дождя, крича от ужаса.

Она взвизгнула, когда ее оби зацепился за ветку, и почувствовала сильный удар в спину. Ветка треснула, но удержала ее тело, остановив падение. Юкико повисла на высоте двадцать футов, как кусок свежего мяса на заброшенных бойнях Кигена.

Она задохнулась от пронзившей ее боли. Рваная рана на спине кровоточила и пульсировала. Ветка качнулась, зловеще потрескивая, когда она посмотрела на камни внизу. Потянувшись вверх и морщась от боли, она попыталась сдернуть себя с крючка. Раздался треск, ветка обломилась, и Юкико с отчаянным криком упала в темноту.

В небе сверкала молния, освещая тлеющие руины судна облакоходов, которые разметало по всему склону. Здесь и там тянулись длинные полосы пылающего чи – голубовато-белый ореол, освещавший клубящееся марево дождя, отливал оранжевым светом, когда огонь попадал на листву.

Девушка сильно ударилась о камень. По деревьям эхом разнесся гром, словно взрывы смеха.

Райдзин был доволен.

Она плыла в бессознательной мгле, то приходя в себя, то снова проваливаясь во тьму. Лицо было заляпано грязью, смешавшейся с кровью. Дрожащими пальцами она вытерла грязь с ресниц. В спине пульсировала тупая боль, но во всем теле чувствовалось милосердное онемение, отчасти из-за дождя, а отчасти из-за сильного холода, царствующего на этих высотах. Она решила еще немного поспать, просто закрыть глаза и ни о чем больше не волноваться.

Она потрясла головой, возвращаясь мыслями туда, где она родилась, и снова провалилась в сон и проспала так долго, что могла бы и вообще не проснуться. Но кто-то словно толкнул ее в бок.

Юкико приподнялась на локтях, морщась от синяков и боли во всем теле. Земля в лесу была плотно укрыта покрывалом из мертвых листьев и пышного зеленого мха – даже камни были покрыты густым мхом, как бородой. Подушечками пальцев она провела по мягкому мху и с благодарностью коснулась своей татуировки с лисой: падение спиной на скалы скорей всего убило бы ее.

Кицунэ приглядывает за своими.

Она поднялась на ноги и убрала грязные волосы с лица. Потемневшим взглядом внимательно осмотрела окрестности – кое-где вверху среди облаков еще вспыхивали слабые молнии.

Огромные, как дома, стволы деревьев окружали ее со всех сторон. Дождь проникал сквозь кроны, монотонно барабаня по листьям. Деревья были древними, с искривленными стволами: согбенные старцы с кожей, покрытой мхом, и грибами, рассыпавшимися разноцветными шляпками у корней. В животе у нее заурчало, и она выбрала несколько наиболее безопасных грибов, положив часть из них в оби на потом. Вспомнив о своем танто, она сначала испугалась, что потеряла его, и с облегчением вздохнула, нащупав пальцами лакированную рукоятку на талии.

Она посмотрела по сторонам – всюду одинаковая темнота. Поэтому, пожав плечами, она начала спускаться по склону в том направлении, куда улетел арашитора.

– Неблагодарное дерьмо, – выругалась она про себя.

Отец отругал бы ее за неподобающие слова. Оглянувшись вокруг, она поняла, что поблизости нет никого из взрослых и ругать ее некому, и стала выкрикивать все плохие слова, которые только могла вспомнить. Ругань радужным колесом покатилась между деревьями и зарослями папоротника, рассыпая слова и звуки в густых зеленых кронах. Настроение слегка поднялось после ее маленького бунта, и Юкико двинулась вперед во мраке.

Ее тонкие сандалии скоро промокли и порвались. Она шла, спотыкаясь о корни. Буря бушевала выше, ее силу приглушал пышный балдахин над головой, сплетенный из ветвей огромных деревьев, словно соединенные руки старых дорогих друзей. В воздухе стоял странный запах, знакомый с детства, о котором она позабыла, но теперь понемногу узнавала его.

Это был даже не запах, а его отсутствие – не пахло лотосом.

В Кигене лотосом пахло все – едко воняла еда, которую она ела, вода, которую она пила, даже пот на коже. Но здесь, далеко в горах Йиши, не было даже намека на этот запах. С каждым годом поля все ближе подбирались к горам, но здесь, она чувствовала, все еще было чистым – последний оплот девственной природы во всей Шиме. Но скоро и здесь появятся рубщики, спилят эти деревья и загадят эту плодородную почву. Девиз Гильдии незваным гостем всплыл у нее в голове, и она шепотом произнесла его, прижав пальцы к губам.

– Лотос должен цвести.

Над лесом мрачно занимался рассвет, когда Юкико, наконец, наткнулась на следы арашиторы: свежие отпечатки лап существа, не привыкшего проводить много времени на земле. Она не заметила крови и утешалась тем, что зверю не пришлось страдать больше того, что он уже пережил.

Несколько часов она шла по тропе по осыпающемуся склону горы, время от времени останавливаясь, чтобы отдохнуть и поесть, чтобы слизать капли дождя с широких зеленых листьев. Ноги в порванных сандалиях кровоточили, под ступнями хлюпала влага, сверху падали капли, скопившиеся в нависающих кронах. Иногда она теряла след на каменистой почве, снова находила его, но до отца-следопыта ей было далеко. Если бы он был здесь…

Воспоминание о ее последних словах эхом отозвалась в сознании. Она все еще чувствовала ожог от его пощечины, слышала гнев и боль в его упреке. Но все же она боялась, что он погиб в катастрофе, что спасательный плот с остатками экипажа сбился с пути из-за шторма и врезался в скалы. Глаза ее наполнились горячими слезами, и она вытерла их тыльной стороной ладони.