Быстро разогнувшись, Эрик облизнулся и выдал:

— Хорошая девочка, как я и думал. Мы ещё встретимся, Лиз. Очень скоро, и обещаю — тебе понравится.

Сглотнув, я молча открыла дверь и выпустила его наружу. В дверях, подлец обернулся и оставил лёгкий поцелуй на моей щеке.

— Самородок, я бы сказал. Мне начинает нравится эта игра. Определённо, ради тебя я бы стал бисексуалом. Чао, кроха.

Мудак, выругалась я мысленно и хлопнула дверью. Избави бог от таких поклонников.

Кабы знала, для чего нужен этот спектакль — ни за что бы не выпустила придурка из дома.

На следующее утро все газеты пестрели заголовками:

Измена после скорой свадьбы

Элизабет МакАлистер, недавно вышедшая замуж за наследника корпорации Кейна МакАлистера, была замечена с лучшим другом собственного мужа. Эрик Морган, больше известный в тусовке как Арлекин, был замечен выходящим из особняка миссис МакАлистер в десять часов утра. В это время её супруг давал пресс-конференцию по вопросам безопасности нефтяных платформ. Что это? Любовная интрижка за спиной друга и мужа, или сговор двух близких Кейну людей с целью разрушить репутацию известной семьи?

Апофеозом этого бреда стала фотография, с запечатлённым на ней поцелуем. Благодаря умению фотографа, лёгкое касание щеки стало сексуальным и романтичным поцелуем.

Но в то утро я ещё этого не знала и, вернувшись к семье, продолжила прерванный завтрак.

Первый звонок раздался в шесть сорок три утра, на сотовый. Высокий голос с нервными нотками быстро протараторил:

— Газета ***, Влада Мару. Вы правда спали с Эриком Морганом, или это просто пиар-ход для привлечения внимания к себе?..

Сглотнув комок в горле и плохо понимая, что происходит, я отшатнулась от телефона нервно дёргая прядь волос. Из динамика снова раздалась дробь вопросов, но я быстро нажала отбой и откинулась на подушки.

Вчерашний день прошёл как в тумане, сплошные заботы и тяготы жизни с детьми. Вместо того чтобы отправиться на пляж попивать коктейли и мерно покачиваться на волнах, я повезла детей и няню в парк развлечений. Пока мы с Вовкой орали на аттракционах, Мила гуляла вдоль воды с Алексой. Потом мы, всей компанией, проехались вдоль побережья, посетили зоопарк и на полусогнутых ногах, едва ворочая языками, вползли в дом. Дети вырубились сразу, Мила была отпущена отдыхать, а я забралась в прохладную воду бассейна и плавала, пока не выдохлась.

После контрастного душа, выпила зелёного чая с мармеладкой и поползла спать. Глаза закрывались, мозг требовал отдыха, так что я забыла отключить на ночь телефон. Как итог — утренний звонок проныры, которой не известно чувство такта.

Повернувшись на другой бок и натянув одеяло по самый нос, я попробовала вновь уснуть, но где там… телефон разорвался новой трелью. Находясь одной ногой во сне, а другой почёсывая пятку, вяло промычала:

— Да.

— Открывай.

— Кто это? — хрипло протянула я, с трудом открывая глаза.

— Тот, кто надерёт тебе задницу, если промедлишь ещё минуту.

— Катись к енотам, МакАлистер, у меня ещё целый день в запасе.

— Элизабет, — прорычал Кейн так… по-звериному, что мне пришлось скатиться с кровати, запутавшись в одеяле, и подойти к окну. — У твоего дома дежурит свора журналистов, будь лапочкой — открой дверь мужу!

— Вот чёрт, — простонала я, отодвигая занавеску. — А ведь ты прав.

За забором собралось по меньшей мере десятка два журналистов. Я же не президент, чтобы устраивать такую шумиху… так почему?

Прикусив губу, я нервно набросила халат и едва не пересчитав ступеньки, пронеслась к двери. Странно, почему Мила уже поднялась? Ещё же восьми нет.

Примяв волосы и подышав в кулачок — я же не хочу сразить мужа несвежим дыханием — открыла дверь.

Кейн мягко улыбнулся делая шаг вперёд. Сразу защёлкали вспышки.

— Доброе утро, милая, — протянул МакАлистер и впился в мои губы, одновременно заталкивая внутрь и хлопая дверью.

Опешив от напора, я не сразу сообразила, что не так: солнце стояло высоко.

— Нахалка мелкая, — зло прошипел он, бросая портфель и ключи на диван. — Я оставил Эрика, чтобы он за тобой приглядел, а вместо этого вы развлекались, да?!

Бросив на меня презрительный взгляд, он ушёл в ванную, громко хлопая дверью. Снова.

— И тебе с добрым утром. — Я вытерла губы и пошла на запах еды.

— Добрый день, Элизабет, — тепло поприветствовала помощница. — Вы будете кофе или сразу обедать сядете?

— Обедать?

— Ну да. — Мила поставила большую супницу на стол и повернулась: — Сейчас два часа.

Утопив лицо в ладонях, я едва не застонала: последний день свободы полетел ко всем чертям.

— А где дети? — Я удивлённо осмотрела помещение, вспоминая, что живу не одна.

— Так спят. Дети поели около часа назад, с жары их так разморило, что уснули сразу, едва их головы коснулись подушек. — Хохотнув, Мила вытерла руки о полотенце и сняла фартук. — Вы кушайте, а я пойду пока вещи Алексы разберу, надо всё перегладить, всё же негоже девочке в мятом ходить.

— Оставьте. — Я подпёрла щёку рукой и откусила хрустящего каперса. — Она ещё маленькая, какая разница — мятые у неё штаны или нет, всё равно никто не видит. А вы, итак, уже многое делаете.

— Ну что вы, мне не сложно. — Эта святая женщина поставила передо мной графин с соком. — Мятые вещи грубы, а кожа младенца очень нежная. Кстати, она постучала пальцем по лбу: — Я совсем забыла вам сказать — на автоответчике много сообщений, и дважды звонила госпожа Мелания.

— Мама?! — Неуклюже подскочив, я бросилась за телефоном. — Мила! — крикнула уже из коридора: — А мама что-нибудь передавала?

— Нет. Но… голос у неё был очень грустный. Простите, если сказала лишнего, — поспешно добавила она и ушла в детскую.

По пути в свою комнату столкнулась с Кейном, но проигнорировав вопросы, просто сбросила его руку и побежала дальше. Грустный голос, грустный голос, билась в голове мысль. Боженька, пожалуйста, пусть с отцом всё будет хорошо. Только бы он не умер. Пожалуйста.

Телефон почему-то всё время выскальзывал из рук, так что я психанула и едва не разбила его об шкаф, хорошо, что он упал раньше, чем столкнулся с дверцей. Гудки падали куда-то в бесконечность, отсчитывая удары моего сердца.

— Да.

— Мама, — выдохнула я, сползая на пол. — Что случилось?

В трубке послышались всхлипы, перемежаемые голосами врачей. В груди сжался тугой комок, не позволяющий ни вдохнуть, ни выдохнуть.

— Мам?

— Лиз, детка…

Нет, не может быть. Сжав трубку, я подняла ошарашенный взгляд на вставшего в дверях Кейна.

— Мам, что с папой?

Кейн молча сел рядом и прислушался, но