Выражение глаз Канзы смягчилось, хотя в них не горел прежний огонь. Арам призвал себя к терпению.

– Я приму душ быстро, – сказала она, избегая встречаться с ним взглядом.

Неожиданно раздался звонок в дверь. Он звонил и звонил не переставая. Они уже отпустили слуг на ночь, и открыть дверь было некому. Кто бы это мог быть?

Канза ускользнула в ванную. Выругавшись, Арам подошел к двери с намерением отыграться на том, кто стоит на пороге. Он распахнул дверь, и его агрессивное настроение испарилось, стоило ему увидеть Шахина, который поддерживал Джохару. Лицо ее было бледным.

– Боже, входите!

Шахин положил Джохару на диван, склонился над ней и взял ее за руку. Арам взял другую руку сестры.

– Что случилось? – спросил он. – Она рожает?

– Нет, просто волнуется, – сказал Шахин, который при этом выглядел не лучше Джохары.

Джохара вцепилась в расстегнутую рубашку брата:

– Я рассказала Канзе о том, что мы с Шахином предложили тебе ее кандидатуру в качестве жены. Боюсь, я влезла не в свое дело и все испортила.

Стиснув зубы, Арам поцеловал горячую щеку Джохары.

– Не волнуйся, родная. Все в порядке, – солгал он. – Канза всего лишь немного расстроилась. А теперь отдыхай. Тебе что-нибудь нужно?

Джохара покачала головой и не выпустила из рук полы его рубашки, когда он начал подниматься.

– Правда все в порядке? С Канзой все хорошо?

Арам кивнул, погладил ее по голове и отошел.

Джохара с видимым облегчением вздохнула и закрыла глаза.

К нему подошел Шахин.

– Тебе не следует позволять ей общаться с людьми в последние дни перед родами, – не сдержался Арам. – Канза едва не взорвалась, услышав о том, что вы с Джохарой предложили мне жениться на ней.

Шахин закрыл глаза.

– Прости, Арам. Беременность протекает не так хорошо, как мы рассчитывали, и я безумно волнуюсь. Только вернувшись домой, Джохара вспомнила, что Канза не знает, с чего все началось. – Он моргнул. – Затем она принялась накручивать себя, вспомнила, как притихла Канза, услышав эту новость, вспомнила ее вопросы и поняла, что совершила громадную ошибку.

– Так и есть. Боже, Шахин, Канза сложила два и два и получила пять. Правда, до того, как вы с Джохарой пришли, мне показалось, что она немного успокоилась.

В глазах его друга вспыхнула надежда.

– Значит, все будет хорошо?

– Надеюсь на это, – вздохнул Арам.

– Я тоже буду надеяться, – сказал Шахин. – И скажи мне, когда ты наконец согласишься стать министром экономики? Ты мне очень нужен прямо сейчас.

– Вот почему тебе необходимо было стать подданным Зохейда, – раздался приглушенный голос Канзы.

Она так сильно напугала Арама, что он вздрогнул. От гримасы боли на ее лице сердце у него перевернулось. Он открыл было рот, но понял, что у него отнялся язык. А Канза тем временем продолжала:

– Тебе нужны были подданство и жена-принцесса, чтобы Шахин мог предложить тебе важный пост.

– Канза!

– Канза…

Два возгласа слились в один.

Канза махнула рукой, и мужчины замолчали.

– Так как свободных принцесс высокого ранга нет, тебе пришлось искать кого-нибудь с более скромным происхождением. А я оказалась удобным выбором – старая дева, которая ничего не ждет, ничего не требует, не представляет опасности.

Арам подошел к Канзе и схватил ее за плечи:

– Что ты говоришь? Все было совсем не так! Мне посчастливилось найти тебя, Канза.

Она подняла на него усталый взгляд:

– Ты меня не нашел, Арам, нас свели. А так как ты хороший бизнесмен, то сразу понял, какие выгоды это тебе сулит.

– Не говори ерунду, Канза, – не выдержал Арам. – Ты – мое сокровище. Я люблю тебя, и тот разговор между мной и Шахином не играет никакой роли.

Он бросил свирепый взгляд в сторону присмиревшего Шахина. Ей-богу, стоит его сестрице или другу открыть рот, как все грозит закончиться плачевно.

– Прости, Арам, но сейчас мне сложно в это поверить. Боюсь, я всегда буду сомневаться в тебе.

Канза повернулась и, медленно ступая, отправилась в спальню.

– Может, мне пойти за ней? – подала голос Джохара.

– Нет! – в сердцах бросил Арам. – Вы, двое, уже достаточно наговорили. А теперь я прошу вас покинуть мой дом.

Сказав это, он чуть ли не бегом устремился в спальню, в которой они с Канзой провели, к сожалению, не так уж много счастливых минут.

Она стояла возле кровати, утирая слезы.

– О, Канза, не плачь, – дрогнувшим голосом взмолился Арам. – Ты разрываешь мне сердце.

Она сделала глубокий вдох. Следующие ее слова прозвучали для Арама как приговор:

– В тот момент, когда ты юридически станешь подданным Зохейда и получишь министерский пост, мы расстанемся.

Канза обратилась к Амджаду аль-Шалаану как к своему дальнему родственнику, но, главным образом, как к королю Зохейда с просьбой назначить Арама министром экономики.

Прошла неделя с того момента, как она узнала от Джохары всю правду о ее встрече с Арамом. Сможет ли она расстаться с ним, зная, что он по-прежнему любит ее? Сможет ли она жить вдали от него?

Почти все считали, что она получила от их брака гораздо больше, чем Арам, – тем более когда распространилась новость о том, что он может стать министром экономики. Все в ее семье считали, что она сделала отличную партию, выйдя за него замуж. Но для Канзы внешняя мишура не была главной. Она полюбила Арама не потому, что он богат, а потому, что он такой, какой есть. Ее любовь не изменилась бы, будь он беден.

И Канзе пришлось решать, как жить дальше.

Она провела в обществе Амджада полчаса. Судя по всему, он не поверил, что она просит признать Арама гражданином Зохейда как можно быстрее ради скорейшего вступления в должность.

– В чем заключается истинная причина твоей просьбы, Канза? – спросил король. – Почему ты хочешь, чтобы я немедленно признал Арама своим подданным?

– Потому что он, как никто, заслуживает поста министра экономики, – не моргнув глазом сказала Канза.

– Или мой младший брат желает, чтобы его друг стал министром. Своеобразная компенсация за потерянные годы, – пробурчал Амджад.

– Я беременна, – вдруг объявила Канза. Она узнала об этом спустя два дня после разговора с Джохарой. Арам еще ничего не знал. – Я хочу, чтобы мой муж стал подданным Зохейда до того, как родится ребенок.

Амджад приподнял бровь:

– Хорошо, это серьезная причина. Но к чему спешить? Впереди семь месяцев.