— Да, я заметил. В магазине, должно быть, одиноко.

— Нат Уайлд! Вы что, ревнуете?

— Ну что вы, я просто подумал, что вам было бы интересно заняться чем-нибудь, кроме ваших солей для ванны. Я могу взять вас с собой на работу. — Он облокотился на прилавок.

— Вы имеете в виду свое расследование?

Он кивнул, не глядя на нее.

— Например, пойти в Ассоциацию пчеловодства, чтобы меня покусали пчелы? Леди никогда не ходит в такие места.

— Никаких пчел. Просто предлагаю вам порассуждать. — Посмотрел он на нее.

— Порассуждать? О чем?

— Так вы согласны?

— Поработать головой? Можно подумать, я этого никогда не делаю. — Она взглянула на него. — Говорите.

— Я обнаружил кое-что по делу, которым занимается лорд Блэкстон. И полагаю, вам было бы интересно взглянуть. — Он выждал немного. С его стороны нечестно было упомянуть Блэкстона, но он осознавал, что честно эту игру не выиграть.

— И что это?

— Вы правда хотите посмотреть?

— Шутите?

— Вовсе нет. Вы можете подсказать мне кое-что. — Он нащупал в кармане испанскую банкноту. Когда владелец таверны, которая располагалась в доках, пожаловался Нату, что банкнота ничего не стоит, он предложил ее выкупить. Уайлд сразу пришел к выводу, что она попала сюда неспроста, как и пуговицы с костюма Фрэнка Хаммерсли.

Миранда отложила в сторону свою работу.

— Что ж, хорошо. Что там у вас?

— Я нашел нечто особенное. Но покажу это только на определенных условиях.

— На каких еще условиях?

— Вы позволите прикоснуться к вам.

Миранда потеряла дар речи и покраснела. Нат уже решил, что ничего не выйдет, но видел, что она колеблется.

— Если вы прикоснетесь ко мне, значит, вы не джентльмен.

— Зависит от того, как я к вам прикоснусь. Джентльмен может прикоснуться к руке леди во время танца или когда помогает ей выйти из кареты.

Она заметно расслабилась.

— Так вы хотите прикоснуться к моей руке?

Он покачал головой.

— То, что лежит у меня в кармане, стоит больше, чем просто прикосновение к руке.

— Так чего же вы хотите?

— Я хочу прикоснуться к вашему лицу. — Он старался говорить уверенно, но голос его дрогнул.

Она снова колебалась.

— Ну хорошо. Что там у вас?

— Сначала прикосновение.

Она снова долго сомневалась, но все же кивнула.

— Закройте глаза, — сказал Нат.

Когда она послушалась его и закрыла их, он сделал глубокий вдох, протянул руку к ее лицу, коснулся кончиками пальцев нежной кожи возле виска и провел вниз до уголка рта. Миранда вздрогнула, но не отстранилась. Он убрал руку.

— Теперь можете открывать, — улыбнулся он.

Миранда открыла глаза и плотно сжала губы.

Нат достал банкноту и показал ей.

— Что вы видите?

— Банкноту.

— Откуда?

Миранда присмотрелась внимательнее.

— Из Испании, я полагаю.

— Да, здесь написано «Мадридский банк».

— А что такого особенного в том, что она из Испании?

— То, что я нашел ее в одной забегаловке, где ей не место. И произошло это спустя три дня после того, как Фрэнк Хаммерсли должен был прибыть в Лондон из Испании.

— А что это здесь? Как будто чернилами написано? — заметила Миранда.

Нат не заметил надпись в темном помещении таверны. Она была нанесена синими чернилами между строк банковского текста. Уайлд не смог понять, что это за язык. Это все очень странно.

Он вырвал банкноту из рук Миранды, попрощался и выскочил на улицу.

Матч закончился, когда наступили сумерки. Измазанные в грязи мальчишки поздравляли друг друга. Когда побежденная команда из Найтбриджа ушла с поля, победители окружили Блэкстона.

Вайолет, искренне улыбаясь, подошла к ним, и Блэкстон поцеловал ее в щеку. В этом поцелуе не было желания, только радость победы, которую он хотел разделить с ней.

…Наедине с ним она могла позволить себе быть раскованной.

Джейн Остен, «Гордость и предубеждение»

Блэкстон сбросил с себя испачканную одежду. Последнее время ему часто приходилось менять наряды. Твиклер, слуга, который был приставлен к троим постояльцам клуба Голдсуэрди, положил перед ним новый, затем поставил два ведра горячей воды. Блэкстон залез в медную ванну и вылил ведро на голову. Грязь смылась легко, но до сих пор на его губах сохранилось ощущение от прикосновения к нежной коже ее щеки.

В дверь постучали. Он накинул халат и разрешил войти. Пришел Уайлд и сразу же обратил внимание на гору грязной одежды.

— Принес вам кое-что интересное, сэр. — Он протянул банкноту.

— Где ты нашел это, Нат?

— В таверне, в доках. Необычное место для испанской банкноты, не так ли, сэр?

Блэкстону это не понравилось. Если банкнота принадлежала Фрэнку, то это безоговорочно подтверждало версию Голдсуэрди, по которой Хаммерсли скрывался от властей, а вовсе не был похищен злоумышленниками.

— На ней кое-что написано. Чернила еще свежие.

— Где же? — Блэкстон положил банкноту на стол и придвинул подсвечник. Надпись стала видна. Почерк не показался Блэкстону знакомым, но можно было сравнить чернила с запиской, которую получила от брата Вайолет.

— Как вы думаете, сэр, это послание?

— Да. И, похоже, зашифрованное. Интересно, как банкнота оказалась в таверне? — Блэкстон по-прежнему верил, что Фрэнка держат под замком. Если бы он был на свободе, то не стал бы разгуливать в общественных местах с иностранными деньгами.

— Полагаю, Хаммерсли предложил одному из них взятку.

— В этом есть смысл. Что он мог получить взамен?

— Чернила и письменные принадлежности, — предположил Уайлд.

— Перо и чернила у него уже были. Ему нужно было другое. — Блэкстон подумал о пещере Василади. Если бы он мог подкупить кого-то из своих надсмотрщиков, чего бы попросил? Свободы для собратьев по несчастью, большинство из которых были слишком молоды для таких испытаний. Но он понимал, что показать Василади свою привязанность к ним значило бы подвергнуть их еще большим испытаниям. Василади с удовольствием стал бы мучить одного из них, только чтобы досадить Блэкстону. Поэтому он притворился богачом с причудами и попросил у Василади собственный гарем.

— Может быть, Хаммерсли нужны еда и вода.