То есть подниматься мне следовало максимально бесшумно, а сие означало, что быстротой предстояло пожертвовать, чтобы избежать тяжелого дыхания.

Меня мог выдать и свет фонаря. Поэтому, ухватившись правой рукой за перекладину, левой я выключил фонарь.

Перспектива подъема в кромешной тьме не радовала. Где-то глубоко-глубоко, возможно, на самых глубоких уровнях подсознания, в нас заложено: любой подъем должен вести к свету. А тут, сколько бы я ни поднимался, меня окружала все та же темнота, и это дезориентировало.

По моим прикидкам, высота первого этажа составила восемнадцать футов, всех остальных — по двенадцать. На эти двенадцать футов приходились двадцать четыре перекладины.

Я поднялся уже на два этажа, когда по шахте прокатился урчащий грохот. «Землетрясение!» — в ужасе подумал я и застыл, ухватившись за перекладины, ожидая, что вниз из стен шахты полетят куски бетона.

Но шахта не затряслась, тросы не завибрировали, и я понял, что услышал раскат грома. Все еще далекий, но определенно приблизившийся. Гроза надвигалась на «Панаминт».

Перехватывая перекладины руками, переставляя ноги, фут за футом я продолжил подъем, гадая, как мне удастся спустить Дэнни вниз из его высотной тюрьмы, при условии, что я смогу его освободить. Если вооруженные часовые стояли на обеих лестницах аварийной эвакуации, этим путем мы покинуть отель не могли. И, учитывая его физические особенности, он, конечно же, не мог спуститься по лифтовой шахте.

Всему свое время, решил я. Первое — найти его. Второе — освободить.

Не стоило заглядывать так далеко вперед, такие мысли парализовали меня, поскольку любой из вариантов, которые приходили в голову, сводился к необходимости убить одного или всех моих противников. Убийства никогда не давались мне легко, даже если от этого зависело выживание, даже если мне противостояло абсолютное зло.

Я — не чета Джеймсу Бонду. Жажда крови у меня даже меньше, чем у мисс Манипенни.

На пятом этаже я впервые столкнулся с открытыми дверями, темно-серым прямоугольником на иссиня-черном фоне.

Ниша за утопленными в стену дверями выходила в коридор. Я видел, что двери в некоторые номерa распахнуты, в другие — выбиты пожарными или сгорели. Окна в номерах не забили листами фанеры, как на первом этаже, так что какая-то толика дневного света попадала и в коридор, и в нишу у лифтов.

Интуиция подсказала мне, что я поднялся еще недостаточно высоко. Очередной раскат далекого грома донесся до меня, когда я находился между седьмым и восьмым этажом. Поднимаясь мимо девятого, я задался вопросом: а сколько бодэчей наводнило развлекательный комплекс перед катастрофой?

Бодэч — мифическое существо с Английских островов, которое ночью проникает в дом через печную трубу, чтобы унести непослушных детей.

Помимо бродячих мертвых, я иногда вижу и опасных призраков, которых называю бодэчи. Они — совсем не те проказники из английских мифов, но должен же я как-то их называть, а это слово вроде бы им подходит.

Маленький английский мальчик, единственный встреченный мною человек, который обладал тем же даром, что и я, в моем присутствии назвал их бодэчами. А через несколько минут после того, как он произнес это слово, потерявший управление грузовик размазал его по стенке.

Я никогда не говорю о бодэчах, если они находятся поблизости. Притворяюсь, что не вижу их, не выказываю на их счет ни любопытства, ни страха. Подозреваю, если они узнают, что я их вижу, потерявший управление грузовик найдется и для меня.

Эти существа совершенно черные, лица у них просто нет, они такие тонкие, что могут проскользнуть через любую щель, проникнуть в помещение через замочную скважину. Субстанции в них не больше, чем в тени.

Двигаются они бесшумно, часто бегут, как кошки, но только кошки размером со взрослого человека. Иногда они бегают и на ногах (или задних лапах), напоминая получеловека-полусобаку.

Я уже писал о бодэчах в первой рукописи, так что здесь тратить на них много слов не буду.

Они — не человеческие души, вообще не принадлежат к нашему миру. В той реальности, откуда они приходят к нам, подозреваю, царит вечная тьма и слышны постоянные крики.

Их появление в каком-либо месте всегда говорит о том, что скоро там начнут гибнуть люди, и в большом количестве… как при стрельбе в торговом центре в прошлом августе. Одиночное убийство, такое, как доктора Джессапа, их не привлекает. Им подавай природные катастрофы или человеческое насилие, сопровождаемые многочисленными жертвами.

За несколько часов до землетрясения и пожара они, конечно же, кишели в казино и отеле сотнями, если не тысячами, предвкушая страдания, боль, смерть — свою любимую трапезу из трех блюд.

Две смерти, связанные с моим расследованием, доктора Джессапа и мужчины, похожего на змею, у бодэчей интереса не вызвали. Их отсутствие указывало на то, что мое противостояние с похитителями Дэнни может обойтись без кровопролития.

Тем не менее, пока я поднимался все выше и выше, мое богатое воображение населило темную, как глубокая пещера, лифтовую шахту множеством бодэчей, которые, словно тараканы, облепили стены и мелко подрагивали.

Добравшись до следующих утопленных в стену дверей лифтовой шахты, уже на двенадцатом этаже, я точно знал, что часовые на лестницах аварийной эвакуации остались ниже. Более того, я чувствовал, что прибыл именно на тот этаж, где похитители держат Дэнни.

Мышцы рук и ног горели, и не потому, что подъем потребовал огромных усилий. Просто сказывалось сковывающее меня напряжение. Даже челюсти болели, так сильно я стискивал зубы. Чего там, скрипел ими.

Я предпочел не перебираться со служебной лестницы на этаж в темноте. Но зажечь свет решился лишь на короткие мгновения, чтобы найти упоры для рук и опоры для ног, позволяющие приблизиться к дверному проему.

Включил фонарь, быстро оценил обстановку и тут же выключил.

Ладони, хотя я постоянно вытирал их о джинсы, были скользкими от пота.

Пусть я и давно чувствовал, что готов присоединиться к Сторми на службе, нервы у меня не железные. Будь на мне сапоги, а не кроссовки, боюсь, они бы свалились с моих трясущихся ног.

Уже в кромешной темноте я протянул руку, нащупал первый из выступающих из стены упоров (на такие, только диаметром поменьше, в иных общественных туалетах вешают рулоны туалетной бумаги). Сжал его правой рукой, на пару мгновений замер, с тоской вспоминая гриль, сковороду, нержавеющую емкость с кипящим маслом для жарки картофеля фри, затем уцепился за второй упор левой рукой и покинул лестницу.

На мгновение повис на руках, обхватив упоры потными пальцами и ладонями, мысками перебирая по стенке в поисках опор для ног. Нашел их, когда уже подумал, что никогда не найду.

После того как расстался с лестницей, в голову пришла мысль, что я совершил глупость.