– Меньше всего на свете я хочу увидеть страх в твоих глазах. Пусть даже равнодушие, но только не страх, – судорожно выдохнул Брайс, скользнул ладонями по сиденью и коснулся моей лодыжки, продолжая пристально смотреть на меня.

Нога, освобожденная от обуви, дернулась и замерла вместе со мной. Пальцы Брайса обжигали, и впервые в жизни мне было неприятно это ощущение. Почему-то стало тяжело на душе, и я поймала себя на мысли: я не хочу, чтобы кэп касался меня. Но и отстраниться не решалась, не зная, какую дальнейшую реакцию это вызовет. Брайс выглядел странным и настолько непохожим сам на себя, что я не знала, как себя вести.

– Ты изменилась, – снова повторил он с горечью. – Раньше ты не шарахалась от меня, как от прокаженного.

Я молчала, продолжая смотреть на него. Брайс слегка сдвинул пальцы, а я опять вздрогнула. Мне не хотелось обижать его и грубить, но ситуация заходила слишком далеко, да и взгляд Брайса снова изменился. Зрачок расширился, заполняя тьмой радужку, появился нездоровый блеск…

– Не надо, – сказала я, еще сильнее вжимаясь в кресло.

Пальцы кэпа дрогнули, и он снова опустил голову, продолжая тяжело дышать, а через показавшуюся бесконечной минуту или около того все-таки убрал свою руку.

– Только не страх, – пробормотал он, поднимаясь с пола. И не глядя на меня, обронил в сторону: – Иди отдыхай, Селена, пока есть такая возможность. День выдался долгим, а завтра рано вставать. Не думаю, что ты захочешь тратить драгоценное время на сон, когда нужно будет работать. Не переживай, в наших отношениях не изменится ничего. Спокойной ночи, Солнышко.

Он вышел, оставив меня в одиночестве. Я не сразу нашла в себе силы спуститься с кресла, надеть сапожки и подняться наверх, в свою спальню. Словно под гипнозом, приготовилась ко сну и потушила свет, оставшись в темноте. Подчиняясь непонятному желанию, выглянула в окошко и увидела Брайса, который стоял посередине двора и, задрав голову, смотрел на убывающую луну. Он был один в ночной мгле, и я вполне могла бы не заметить его, если бы не светлая рубашка и моя холодная и далекая тезка, показавшаяся из-за облаков.

Что-то безвозвратно изменилось, поняла я, когда внезапно Брайс закрыл лицо руками и рухнул на колени. И эта сгорбленная спина, поникшие плечи, опущенная вниз голова… Богиня, его вид разрывал душу на части. Сердце настолько сжалось, что стало трудно дышать, но и помочь кэпу я не могла. Понимала это отчетливо, и на душе становилась так гадко, что слезы беззвучно покатились по щекам, оставляя мокрые дорожки.

Я отошла от окна, не в силах выносить зрелище и залезла под одеяло. Я честно пыталась перестать плакать, но у меня не получалось. Тогда я крепко зажмурилась и стала молить свою богиню, чтобы Брайс был счастлив с кем-то еще, раз я не могу ответить ему взаимностью с тем же пылом и страстью. С этой мыслью и уснула.

Не знаю, зачем я выскочила на улицу, почти сразу после того как проснулась и оделась. И теперь стояла на пронизывающем ветру, смотрела вдаль и не понимала, что я тут делаю. Появилось ощущение, словно я жду чего-то, но – чего? Возможно, свою роль сыграл очередной кошмар, приснившийся ночью. Я снова убегала, терялась в тумане и под конец видела чью-то тень, что пугала меня до дрожи. Именно в этот момент я проснулась в прошлый раз, то же самое случилось и сегодня. К счастью, тумана не было. Несмотря на то что утро выдалось ненастным и по-весеннему капризным, наступающий день разогнал призраки ночи.

Но улучшению настроения погода не способствовала. Небо заволокли облака, то и дело срывался мелкий, хотя и теплый дождь, а с моря дул порывистый ветер. Я знала, что к обеду наверняка распогодится, и солнышко вновь согреет землю, но находиться на улице больше не было ни сил, ни желания. Я успела озябнуть и быстро вернулась в дом.

И вот я, хмурая, невыспавшаяся, сижу за столом и усиленно запихиваю в себя завтрак. Ваон, как и всегда, расстарался на славу, изобилие блюд поражало, но кроме хрустящего конвертика из слоеного теста с клубничным джемом и чашки горячего кофе вся остальная еда вызывала спазм. Трактирщик обеспокоенно нарезал вокруг меня круги, держась на отдалении, неодобрительно качал головой, наблюдая за тем, как одну и ту же булочку я мучаю уже полчаса, но ничего не говорил. За это я была ему благодарна, как и за то, что он и жену свою отослал из столовой на кухню, после того как обеспокоенная Мири, решив, что я заболела, принялась щупать мой лоб, дабы убедиться, что у меня нет жара.

В конце концов я все-таки осталась в столь желанном для меня одиночестве, и от этого стало еще хуже. Покосилась на злополучное кресло, что в некоторой степени послужило причиной нашей размолвки с Брайсом, и вздохнула. Пора признаться самой себе: я действительно испугалась, что кэп решит пойти дальше. Никогда не боялась, а теперь все стало иначе. Очень хотела увидеть его утром, чтобы убедиться, что в наших отношениях ничего не изменилось после вчерашнего, и понимала невозможность этого.

– Опять грузим мозг? – насмешливо поинтересовалась Лиса, плавно скользнув на лавку и отобрав у меня тарелку с пирожками. – Зато в этот раз без слез, чему я крайне рада. Что все-таки случилось?

– Мы немного поругались с Брайсом.

– Поругались? – Лиса удивленно на меня посмотрела. – Да быть того не может!

– И все-таки это правда, – уныло заметила я.

– А что случилось?

– Я не знаю. Он неожиданно решил стать более настойчивым, чем всегда, – стараясь не вдаваться в подробности, призналась я и опустила голову.

– И что?

– Я не могу, Лис. Он лучший мужчина, которого я знаю, но, когда он касается меня немного иначе, чем друг, я замираю от страха. Но и отказать ему не могу, ибо боюсь обидеть и потерять самого лучшего друга.

– Неужели сердце не бьется быстрее от его поцелуев?

– Оно стучит как ненормальное, но только не от страсти. И потом, Брайс никогда не целовал меня как мужчина, и я не уверена, что хочу узнать вкус его губ. Лис, ну в чем я виновата? Ведь ничего не изменилось за последнее время или я ошибаюсь?

– Я предупреждала, что так и будет. Мне искренне жаль, честно. Но он взрослый мужчина. Неужели ты думала, что он всегда будет довольствоваться только поцелуями в щечку и касаниями рук? И потом, ты сама виновата. «Брайс, побудешь подушкой?» – передразнила меня Лиса. – И тут же – раз, уткнулась ему в грудь макушкой и через минуту тихо посапывает. А кэп еле живой от напряжения, руки белеют, настолько сильно он сжимает их, но держится, не позволяет себе и дотронуться без разрешения. Все что он себе позволял, это перебирать волосы, когда ты спишь и ничего не видишь, или лица едва касаться. Да я в жизни таких терпеливых мужиков не встречала. И так на протяжении шести лет. Сел, такой итог закономерен. Будь на его месте другой, тебя бы давно разложили и спрашивать не стали. А Брайс, он действительно тебя любит. Ты его свет во тьме ночи. Боги, да он на смерть за тебя пойдет, а себе позволяет только мечтать о чем-то большем. Я могла бы посоветовать тебе попробовать его страсть, чтобы окончательно убедиться, что он не тот, но знаю, ты не пойдешь на это. Хотя я все равно считаю, кэп мог бы сделать тебя счастливой, но против себя не пойдешь. К счастью или к горю, это решает каждый для себя сам, увы… Кто он, Сел? Чей запах стал для тебя самым главным? Сефер?