Щурится одним глазом и выглядит при этом так трогательно.

Что делать в таком случае? Однозначно…лечить. И я целую, мягко проталкивая язык в рот, неуверенно и как-то слишком нежно. Но учитывая, мой никакой опыт…

Андрей вжимается в меня всем телом и начинает забираться под рубашку, погружая грудь в теплые ладони. Сжимая, стягивая и отпуская.

Затем цикл повторяется, и я уже не замечаю ссадин, синяков, нашего недвусмысленного положения, упирающегося в промежность бугра. Прижимаю Андрея ближе к себе и отчаянно целую, срываясь окончательно.

Нас прерывает настойчивый звонок в дверь, а затем и глухие удары. Открываю затуманенные похотью глаза и понимаю, что лежу абсолютно голая сверху, трусь сосками о жесткие волоски на груди Андрея и абсолютно не стыжусь происходящего.

Под мой молчаливый полустон Андрей опускается к груди и начинает облизывать сосок, попеременно нарочно цепляя зубами нежную плоть. Проталкивает горошинку в рот и всасывает.

— Андрей, звонят, — сиплю, но отчаянно хочу продолжения.

Он причмокивает и проводить языком от соска до самой шеи, останавливаясь возле мочки.

— Мы обязательно продолжим.

Пока Андрей идет открывать дверь, я судорожно натягиваю на себя рубашку и пытаюсь привести внешний облик в более-менее нормальный вид. Дверь открывается и захлопывается с молниеносной скоростью. Нежный голос пронзает пространство.

— Ты головой думал вообще? Я с утра была в прокуратуре! Ты знал, что он….

— Я сказал потом! — хриплый баритон Андрея звучит обозленно.

Затем голоса затихают, и слышно лишь слабое перешептывание. Ну что за тайны, неужели я не достойна знать все от и до? Этот факт меня разрывает на части изнутри, а противное предчувствие не заставляет себя долго ждать. Выползает словно змея, готовая ужалить в любой момент.

Позже, как нарочно, причитания из коридора становятся все более грозными, и спустя мгновения в комнату врывается темноволосая красотка с маскарада — сестра Андрея, Мила. Взлохмаченная и какая-то слишком взвинченная девушка вышагивает по комнате в мою сторону.

— Не соврал, я уж была готова устроить войну. Наконец-то мы с тобой познакомимся, Есенька, — она подходит слишком близко, нарушая мое личное пространство. Искренне улыбается и как бы спрашивает жестами, можно ли обнять. Не нахожу более логичного решения, чем просто позволить ей меня обнять.

И она обнимает, шепча в ухо:

— Если он только попробует тебя обидеть, я ему вырву яйца с корнем и развешу у себя на балконе, — хмыкаю и еле сдерживаюсь, чтобы не засмеяться.

— Думаю, до таких радикальных мер не дойдет, — отхожу на безопасное расстояние, отмечая, что так мне куда спокойнее — хотя бы сердце не стучит, как безумное. Мне тяжело даются подобные вещи, даже несмотря на то, что я понимаю — ничего не грозит, мозг, зараза, работает каким-то извращенным образом.

— Может хватить обсуждать меня при мне же? Я еще тут как бы? — Андрей грозно морщится, но это выходит слишком смешно, чтобы воспринимать всерьез.

— ТЫ вообще иди приготовь завтрак своей девушке и любимой сестре, — хлопает себя по животу с намеком на вселенский голод и переводит милый взгляд на меня.

— Я что-то не припомню, чтобы звал к себе домой кита, которого выбросило на берег, — Мила резко хватает подушку с дивана и швыряет ее в Андрея, который в последний момент уворачивается и показывает девушке язык.

Я вдруг неосознанно начинаю смеяться, наблюдая за смешными разборками двух близких людей. Сердце сжимается от нежности, и в этот момент даже немного завидую им, брат и сестра…да и еще с такими нежными отношениями. В глазах Андрея плещется обожание, страшно подумать, как он любил ее в детстве, ведь я помню, как относился ко мне. А уж родную сестру он наверняка возвел на пьедестал.

— Как ты его терпишь? Я бы уже убила его, — толкает меня в бок, пока мы идем за Андреем на кухню. — Ну была я в детстве пухляшиком, так что теперь, всю жизнь припоминать мне темное прошлое?

— А сам-то он был каким? — включаюсь в разговор, мне и правда очень интересно.

— Самым лучшим, таким и остался, — Андрей слышит этот вопрос и посылает мне воздушный поцелуй. Подмигивая здоровым глазом.

Мы усаживаемся за широкий стол и смеемся. мыслями я все равно где-то не здесь, а в том коридорчике. о чем же был разговор?

— Да, что тогда, что сейчас…в комнату сначала заходит эго, а потом Андрей. К слову, я безумно рада, что ты сбила с него спесь, а то прямо стелются перед нашим королем, а тут обломись, картоха! Какая же ты настоящая. Детка, ты чудо! — хватает меня за ладошку, добродушно сжимает, у меня же в глазах темнеет от паники. Противная агония охватывает изнутри. Рука сдавливается сильнее от непонятного давления. "Детка". Воронка загоняет на дно.

У Милы во взгляде что-то меняется, и она убирает руку, неловко мнётся на стульчике. В это время Андрей подходит со спины и опускает руки на плечи, легонько сжимая. Приближается лицом к щеке и легонько целует.

— Что ты будешь? — запах мужчины заполняет легкие и отгоняет призраки прошлого, оставляет лишь гадкое послевкусие. Я судорожно выдыхаю и поворачиваю голову к Андрею, всматриваясь в родные черты.

Он понял все без слов. Вот так вот пришел и забрал мой страх себе.

— Чай.

— Даже несмотря на вчерашнее рандеву Андрея, сегодня вы вдвоем обязаны быть у нас, — тихонько продолжает Мила, вперяясь в Андрея свирепым взглядом. Режет без ножа.

— Нет, — припечатывает Андрей и отходит к столешнице, накладывая на поднос фрукты, бутерброды, — нас там сегодня не будет. Вообще нас там не будет.

Ситуация становится для меня еще более туманной. Я поглядываю то на Андрея, то на Милу. В воздухе ощутимо застывает недопонимание.

— Андрей, ты обещал!

— Я сказал, что, возможно, приду, но с учетом всего происходящего…и моего видосика — нет, — мужчина усаживается возле меня и опускает руку на ногу, мягко поглаживая. Словно хочет успокоить меня. Или сам успокаивается?

— Это твои родители, Андрей, что бы там ни происходило, ты не можешь обрывать связи на корню и жить без них, — отчаяние в голосе достигает какого-то немыслимого предела, что я уже готова сама просить Андрея сходить на это загадочное мероприятие.

Догадки мелькают в голове со скоростью света, но ни одна не укладывается в общую картину. Но то, как Андрей сжимает скулы и играет желваками, говорит о чем-то из ряда вон выходящем. Он ведь не так уж и часто злится.

— Андрей, не делай того, о чем потом пожалеешь, — Мила складывает руки перед собой и глупо пялится на идеальный маникюр.

— Андрюш, — кладу ладошку на коленку мужчине и вывожу странные узоры. — Я не против сходить, если что.

Мужчина переводит на меня взгляд и осторожно касается щеки.