— Я рада. И что же привело вас к нам?

— Мне нужен господин Джеремайя Снейд.

— Его нет. — Женщина стала закрывать дверь. — И учтите, его прежние интересы остались в прошлом, он…

Я вставил ногу между дверью и косяком:

— Прошу прощения, госпожа. Я не причиню вам вреда.

Дверь перестала давить мне на ногу и распахнулась, впуская меня в комнату.

— Хотя какое это имеет значение? — произнесла хозяйка. Ее глаза наполнились слезами. — Какая теперь разница? Входите, раз уж пришли.

Из обстановки в комнате были только низкая кровать на колесиках, столик у окна и два табурета. Голые доски пола были чисто подметены.

У госпожи Снейд дрожали губы.

— Воистину пути Господни неисповедимы.

— Вас что-то беспокоит, госпожа?

Она принялась выкручивать руки так, будто мыла их в невидимой воде.

— Ничего. Только эта беспросветная жизнь.

Госпожа Снейд умолкла. Какое-то время мы с ней не произносили ни слова. Я знал: Уильямсон желает, чтобы я скрыл от этой женщины, какая судьба постигла ее мужа, и вытянул из нее все, что ей известно. Я не мог так поступить.

Я набрал полную грудь воздуха:

— Госпожа Снейд, ваш муж — человек маленького роста и худощавого телосложения, с длинными седыми волосами и крупным ртом?

Она кивнула, и ее глаза округлились.

— В воротник его камзола воткнуты булавки, а в кармане он носит подписанную Библию?

— С ним что-то случилось. — Госпожа Снейд схватила меня за руку и дернула, будто хотела вытрясти из меня правду. — Он мертв. Ради бога, скажите, он и вправду умер?

— Да.

— Отчего?

— Дозорный заметил его тело во Флит-Дич.

Я рассудил, что сейчас не время рассказывать о ране от клинка и о связанных больших пальцах: пусть вдова думает, что ее муж утонул. Я ожидал, что несчастная закроет лицо передником и будет выть в голос. Или падет на колени и начнет молиться своему Богу. Или даже ударит меня. Вместо этого она лишь медленно отвернулась и опустилась на один из табуретов возле стола. Госпожа Снейд устремила взгляд в окно. Через некоторое время она стала тереть кончиком пальца стекло в решетчатом окне.

Я сел напротив:

— Приношу свои соболезнования. Должно быть, вы ужасно встревожились, когда он не пришел домой.

Госпожа Снейд всхлипнула. Другого ответа я от нее не дождался. Мне не было видно ее лица. А палец госпожи Снейд с тихим поскрипыванием выводил круги на стекле, снова и снова.

— Господина Снейда нет дома уже два дня, верно? Когда он ушел? В среду вечером?

— Да, — ответила вдова. — А послушал бы меня, остался бы жив. Ему бы следовало держаться подальше от старых дружков вроде вашего отца.

— Каких дружков? — насторожился я. — Его разыскал человек из прошлого? Сослуживец? Солдат?

Теперь вдова повернулась ко мне и опустила руку:

— Один из былых знакомых, который верил в то же, что и мой муж.

— «Пятый монархист», — тихо произнес я.

Она кивнула.

— И кто же этот знакомый, госпожа?

— Муж отказался назвать его имя. Сказал, что дал слово хранить тайну, и заявил: чем меньше я знаю, тем лучше. Тайны! От меня, спутницы жизни! — Она издала короткий мрачный смешок. — Как будто мне нельзя доверять!

Эта женщина пребывала в расстроенных чувствах и не следила за языком. Я продолжил ее расспрашивать. Слова хлынули бурным потоком, вот только госпожа Снейд отвечала на мои вопросы вразнобой, а иногда и вовсе принималась рассказывать о том, о чем я речь не заводил.

Постепенно я восстановил последовательность событий. В конце августа неизвестный товарищ прислал ее мужу записку, в которой назначил ему встречу вечером. После этой загадочной встречи господин Снейд вернулся в приподнятом расположении духа, однако жене ничего не объяснил. Госпожа Снейд подозревает, что одной встречей дело не ограничилось. Давненько она не видела мужа таким счастливым.

— С тех пор как Оливер захватил власть, ни разу. А с тех пор ведь лет пятнадцать прошло. Господи, прости! А ведь я радовалась, что он так приободрился.

Увы, я прекрасно понимал, о чем она говорит, ведь в детстве я наблюдал похожую смену настроений у своего отца. После казни короля «пятые монархисты» преисполнились пылких надежд, рассчитывая занять львиную долю мест в правительстве и сделать из Англии страну, угодную Господу, подготовив ее ко второму пришествию Христа. Однако у Оливера Кромвеля были другие представления и о Боге, и о будущем Англии. Кромвель в один миг обратил в прах все их надежды и укрепил собственную власть.

— Этот человек, товарищ господина Снейда… — начал я. — Вы, случайно, не…

— Господин Колдридж? — перебила вдова.

— Что? Я думал, вы не знаете его имени.

— Значит, вы невнимательно слушали. Все мужчины одинаковы. — Возмущение придало ей сил, и на секунду я увидел, какой может быть эта женщина, когда она не придавлена горем. — Я сказала, что муж скрывал от меня это имя. Но я знала его по письмам, которые пересылал мой супруг. Они были адресованы господину Колдриджу.

Мимолетная вспышка угасла. Госпожа Снейд вытерла глаза передником.

— Письма? Что за письма?

— Господин Снейд годами носил их на почту. Думал, будто я не знаю.

— Откуда они приходили?

— Мне-то откуда знать? Видимо, ему их передавали, когда он уходил на работу или встречался с друзьями. Мне известно одно: мужу за это платили. Немного, но какие-то деньги он получал. — Госпожа Снейд умолкла, теребя передник.

Сообразив, что поток откровений иссяк, я попробовал задать последний вопрос:

— Как вы думаете, во время недавней войны этот Колдридж сражался вместе с вашим мужем? В каком полку служил господин Снейд?

Госпожа Снейд устремила на меня затравленный взгляд:

— Полковника Харрисона.

Таким образом, я получил ответ сразу на несколько вопросов. Харрисон — тоже «пятый монархист». Он командовал конвоем, доставившим плененного короля в Виндзор незадолго до казни. Сын мясника, Харрисон был жестоким и весьма успешным офицером; позже его объявили цареубийцей, а после Реставрации его повесили, выпотрошили и четвертовали первым.

— Зачем вы про все это спрашиваете? — В голосе вдовы явственно звучало подозрение. — Может быть, вы один из них — еще один опасный мечтатель, соскучившийся по былым временам? Или вы шпион?

— Я ваш друг, госпожа. Больше ничего сказать не могу.

— До чего вы, мужчины, глупы! — произнесла госпожа Снейд. — Придумываете тайны, шпионите друг за другом, убиваете, сжигаете все вокруг дотла! Неужели вы искренне верите, что Богу угодно, когда