Они или ты.

– Заряжай!

Он достал патроны из кармана и зарядил магазин.

– Целься!

Он посмотрел сквозь прицел. Какой-то умник написал на потрепанном деревянном манекене «Ви Вилли Винки». Одно из многих имен Кайзера Вильгельма.

– Цельтесь, стреляйте и следите, куда летит пуля. Запоминайте разницу между тем, куда вы целились и куда она попала, чтобы в следующий раз выстрелить точнее. Сегодня нет ветра, так что вы без труда сможете определить ваши погрешности.

Солдаты переглянулись, чтобы убедиться: никто не понял ни слова из того, что сказал командир.

– Смотрите. Это просто. Если целитесь прямо в середину груди, а пуля вышибает ему мозги – ваша винтовка стреляет на фут выше, чем вам кажется. Здесь двадцать пять ярдов, на большем расстоянии все будет иначе. Так что если хотите попасть ему в сердце, цельтесь между ног. Но если попадете ему в промежность – тоже хорошо! Винтовки поднять! Встать в позицию!

Джеймс выдохнул и поднял винтовку.

– Целься!

Он посмотрел в прицел и остановил его на двух «л» в слове «Вилли». Его палец лег на металлический курок.

– Огонь!

Винтовка содрогнулась от отдачи и ударила его в плечо. Пуля прошла сквозь деревянное сердце.

Веббер, стоявший слева, присвистнул.

– Только посмотри на себя, Олдридж! У Вилли Винки нет никаких шансов.

Джеймс не мог поверить своим глазам.

– Мне просто повезло.

– Нет, – сказал Веббер. – У тебя зоркий глаз.

Фрэнк Мэйсон прикрыл глаза от зимнего солнца.

– Меткий стрелок.

– Теперь рассчитайте свое допустимое отклонение, – крикнул командир. – Готовы? Перезарядка!

Щелк-щелк. Десятки солдат, в отточенном, пугающем единении отвели затвор, в грязь посыпались пустые гильзы.

– Целься… огонь!

Еще один идеальный выстрел.

– Обдумайте расстояние между целью и тем местом, куда попала пуля. Найдите золотую середину. Целься!

Джеймс снова выдохнул весь воздух из легких. Прямо в сердце.

– Огонь!

Два дюйма вбок. Все еще смертельный выстрел.

– Перезарядка!

Щелк-щелк.

– Целься!

Выдохнуть.

– Огонь!

– Перезарядка!

– Целься!

– Огонь!

– Пойдет. Опустить винтовки.

По земле, как птичий корм, были разбросаны гильзы. Плечо болело так, словно лошадь ударила его копытом. Но его сердце возбужденно билось о ребра. Ему понравилось стрелять.

Жаль, что немцы не сделаны из дерева.

– Отправляйтесь на ужин, – сказал командир. Он позвал другого офицера и подвел его к тренировочному чучелу Джеймса. Они внимательно изучали его результаты. Джеймс почувствовал небольшой прилив гордости, согревший его в тот холодный день. Как рассказать об этом Хейзел, чтобы она не сочла его хвастуном?

Он собрал свои вещи и пошел в столовую вслед за своими товарищами, когда его остановил окрик командира.

– Подожди, рядовой…

– Олдридж, – сказал Джеймс, остановившись.

Командир, вместе с другим офицером, подошли к нему.

– Ты охотник, Олдридж?

Джеймс покачал головой.

– Нет, сэр.

– Стрелял по тарелкам?

– Нет, сэр.

– Надо же, – командир потер подбородок и обменялся многозначительным взглядом с другим офицером. – Впечатляющие результаты. Мы отметим это в твоем досье, – он кивнул Джеймсу. – Вольно, рядовой.

Другим вечером, через несколько дней, я застала Хейзел и Колетт за репетицией.

Тяжелый, пылкий голос Колетт звучал совершенно завораживающе. Хейзел и представить не могла, что ее новая подруга настолько талантлива. В ее голосе звучала неподдельная тоска, и Хейзел подумала, что только человек, прошедший через страдания, может так петь. От сильного тембра Коллет по ее спине шли мурашки.

Обри услышал песню сирены еще до того, как начал бросать камешки в окно хижины досуга. Кто мог так петь? Ему необходимо было это узнать. Песня звучала на иностранном языке, ну и что с того?

Парень бросил камешек и подождал. Ничего. Он бросил еще один.

Хейзел отперла дверь и заглянула за угол.

– Кто здесь?

– Это я, – сказал Обри, кланяясь. – Король регтайма, император джаза.

– Обри! Ты вернулся! – Она поманила его за собой. – Долго же ты.

Он облокотился на дверь.

– У нас было много концертов.

– Звучит здорово! Ты зайдешь?

– Мне нельзя, – сказал он. – Я пытался прийти вечером, но какая-то леди велела мне убираться.

– О, Обри. Мне так жаль, – Хейзел было неприятно это услышать. – Почему бы тебе не зайти сейчас?

Обри колебался.

– Разве у нас не будет проблем?

– Кто знает. Миссис Дэвис пошла спать, – она не могла поверить, что нарушает правила. С другой стороны, некоторые правила такие глупые, что нарушать их – одно удовольствие. – Это моя маленькая месть. Она не разрешила мне сыграть в хижине досуга для черных.

Обри вошел вслед за ней.

– Потому что там ты не будешь в безопасности, – сказал он с горечью в голосе.

Они подошли к сцене, где Колетт разбирала свои ноты и напевала под нос какую-то мелодию. Парень стянул с головы фуражку и низко поклонился. В этот раз Колетт была одета в свою форменную юбку и блузку, но Обри не был разочарован.

– Обри Эдвардс, к вашим услугам, – сказал он. – Приятно познакомиться.

– Мы еще не знакомы, – ответила Колетт.

– Тогда мне будет еще приятнее, – сказал непотопляемый Обри, – когда вы мне представитесь, – он посмотрел на Хейзел и снова на Колетт. – Это вы сейчас пели?

Хейзел наблюдала за тем, как Обри расточает все свое обаяние на Колетт. Она решила, что это будет забавное зрелище. Ее подруга могла быть холодной, как лед. Когда американские солдаты начинали с ней флиртовать, бельгийка лишь улыбалась и наливала им лимонад.

Король снова бросил взгляд на Хейзел. Она заметила, как сияют его глаза.

– Ваша светлость, – сказал он театральным шепотом, – вы не представите меня своей прелестной подруге или мне догадаться, как ее зовут?

– Я бы хотела посмотреть, как у тебя это получится, – ответила она. – Это моя подруга Колетт Фурнье. Невероятно талантливая певица. Колетт, это Обри Эдвардс – король регтайма и император джаза.