Льен тонко, как-то по-девчоночьи вскрикнул, и Ран повернулся в его сторону. К горлу Ветра было приставлено зазубренное лезвие, и Ран видел сразу два лица — парня и убийцы, что ухмылялся за его спиной. И, не думая, Ран уставился в глаза бандита, жалея, что не успеет помочь, и желая, чтобы тот сдох. И удивился, когда отщепенец рухнул, а Льен упал на колени, зажимая рукой глаза. Темный дар Лавьера, набравший полную силу, зацепил и его…

Мастер явился, когда все было кончено.

На камне возле озера осталось пять трупов в одежде и два — голых.

— Плохо, — равнодушно оценил мастер. — Очень плохо. Вы позволили застать себя врасплох. Позволили ранить. — Мастер посмотрел на кровавую борозду на боку Баристана. И на трупы. — Позволили убить. Надеюсь, вы усвоили урок. Вы не должны забывать, кто вы. Никогда. Кто забывается, предаваясь разврату или хмелю, тот долго не живет.

А Ран смотрел на тело Линта и хмурился. Его горло было разрезано, но вот только Лавьер знал, что сделал это не смертник…

* * *

Взятие дворца произошло, как и планировалось, хотя, конечно, не обошлось без крови. Но это было необходимо. Сумеречные устранили наместников и глав самых влиятельных родов, остальные теперь либо присягнут на верность, либо попытаются сплотиться для борьбы. Но последнее он тоже предусмотрел, все же не зря он занимал место Верховного айда столько лет. Он, как никто в империи, знал все сильные и слабые стороны власти. Дворец занят, пленные отправлены в подвалы, где когда-то держали его. Вокруг Императорского холма уже стоит оцепление из псов, а большинство еще даже не поняли, что произошло. Какое-то время люди будут считать, что дворец празднует обручение владыки.

Лавьер поднялся в императорские покои уже под утро. Тело покрывала корка крови — немного своей, но в основном чужой, и ему ужасно хотелось ее смыть. Но сделать это не было времени, он лично проследил за взятием дворца, лично осмотрел пленных и убитых. Его люди знали свое дело, и каждый занимался тем, к чему готовился. Одни блокировали входы и выходы, другие устанавливали магические щиты. В некоторых местах магию гасили артефакты, вмурованные в стены, но для этого у него был Ветер.

Час назад Льен прошуршал по залу своей фиолетовой мантией, и Лавьер усмехнулся, глядя на императорского мага.

— Убрал артефакты?

— Почти везде, — мужчина улыбнулся. — Мне понадобилось несколько лет, чтобы заменить их на пустышки. Темный Владыка был на редкость подозрительным. Я даже не сразу их все нашел. — Магистр склонился. — Рад видеть вас, Верховный. Или, уже вернее, повелитель?

— Нет, — Лавьер покачал головой. — Мы выиграли первое сражение, но это еще не победа. К тому же… Не нашли Итора?

Льен со злостью скривился.

— Успел сбежать, сволочь! Не знаю, как ему удалось. Первый советник должен был быть в храме, но его там не было!

— Не забывай, кто он, — Лавьер потянулся к графину с вином, сделал жадный глоток. — Он мог почувствовать.

— Я блокировал его, как мог, — магистр устало опустился в кресло. — Но сам знаешь, насколько Итор сильный. Возможно, какое-то чувство он уловил. Только ты со своим темным даром и мог ему противостоять. Мы все для него лишь марионетки, мне приходилось применять множество артефактов, чтобы он не лез в мою голову.

— Не только Ран, — в комнату вошел Ингор Баристан, за ним следом Кристиан и еще несколько Сумеречных.

— Кто еще? — Лавьер хмыкнул, осмотрев вошедших. Кристиан вытирал с лица кровь, у Ингора болталась плетью сломанная рука. — Целителя вызвал?

Баристан небрежно махнул здоровой рукой.

— Уже в пути. — Он тоже отпил вина из горлышка. — Анрей дико злился оттого, что не мог прочитать раяну. Ничего, ни единого чувства. Его это ужасно выводило из себя. Настолько, что я это увидел.

— Вот как, — Лавьер кивнул на его сломанную руку. — К целителю, срочно. Ты мне нужен целым. Сколько наших погибло?

— Еще считаем, но не больше, чем рассчитывали…

Ран вошел в дверь императорских покоев, снова обдумывая разговор с Сумеречными. Он знал, что надо отдохнуть. Тело требовало хоть короткого сна, он слишком давно бодрствует и может свалиться в любой момент. Сюда сражение не докатилось, все произошло на нижних этажах. И в этих роскошных покоях ничто не говорило о многочисленных убийствах и смертях.

И еще в огромной кровати лежала Оникс.

Усыпленная магией прикосновения Баристана, она спала, и лицо ее было безмятежно-прекрасно.

Лавьер застыл у кровати, рассматривая спящую девушку. Не отводя взгляда, скинул сапоги. Расшнуровал штаны и отбросил в сторону. Постоял, скользя взглядом по женскому телу, накрытому легким покрывалом. И повернулся в сторону купальни.

* * *

Оникс снился сон. Или воспоминание? Губы, что нежат ее кожу легкими поцелуями. Руки, что скользят по телу в томительной, медленной ласке. Легкое дыхание на виске… Тяжесть мужского органа, упирающегося ей в живот. И мужской запах — пряный, соблазняющий, темный, который хочется пить жадными глотками…

— Что надо сказать, раяна? — тихий голос возле ее головы.

Оникс вздрогнула и открыла глаза. Попыталась вырваться, зашипев. Не сон. На этот раз никаких сновидений! Ран Лавьер — реальный, горячий, твердый, как камень, и возбужденный. Он закинул одну ногу Оникс себе на бедро, его руки поглаживали ее спину и ягодицы. Ни клочка одежды на них обоих, ни одной даже самой никчемной преграды!

Она успела забыть, какие зеленые у него глаза. Какие чувственные губы. Какое сильное тело воина…

Проклятие! Ничего она не забыла. Ни одного мига. Он ей не позволял!

И сейчас в его глазах было такое странное выражение… Оникс не могла его понять.

— Ты не ответила.

Его голос был хриплым, то ли от сна, то ли от желания. Его ладонь опустилась ниже, гладя внутреннюю поверхность ее бедер, отчего в животе растекалась мучительная нега.

— Так что надо сказать?

— Катись в архар, Ран, — прошипела сквозь зубы Оникс.

— Я уже давно там, — он хрипло рассмеялся. — Но ответ неверный.

Он резко перевернул ее на живот, сел сверху, оседлав Оникс бедра. Наклонился, медленно провел языком вдоль ее позвоночника, облизывая каждую впадинку и косточку.

— Так что надо сказать?

— Отпусти меня! — Оникс задергалась, пытаясь его сбросить.

Но он лишь сжал ногами ее бедра, а ладонью запястья. И как Оникс ни извивалась, ей не удавалось выбраться из его ловушки.

— Архар, Оникс, будешь так вертеться, я кончу, даже не входя в тебя. — Он хрипло рассмеялся и снова лизнул ей спину. И вдруг замер. Она лишь слышала его напряженное дыхание, что теплом касалось кожи.

Очень медленно Лавьер тронул пальцем спину Оникс и повел от поясницы вверх, обрисовывая контур лори.