— Как тебя зовут?

— Таня.

У девочки были плохие зубы, изо рта потянулась слюна.

Он встал, залил оставшейся водой костер и взял девочку за руку.

— Пойдем.

Общественное мнение было полностью на стороне Лёнчика. Оформление прошло за два часа и две тысячи евро. Свои энергетические затраты Лёнчик в расчет не принимал, хотя пришлось напрячься, гипнотизировать, давить. Заведующая и помощница согласились оформить документы, когда увидели, как Танечка держится за Лёнчика.

Чувствуя каждой клеткой тела спасительную волну оздоровления от «дяди», она пыталась быть с ним в постоянном близком контакте, цеплялась за руку, держалась за штанину, забиралась на колени. Лёнчику было неприятно, но он терпел.

Две тысячи евро тоже сыграли свою роль. Именно эту сумму запросили строители за ремонт двух бараков с заменой всей сантехники.

Еще сто евро было потрачено на стол, устроенный в магазине. Продавщица, ее подруга и еще человек пять из тех, кто видел двух парней, «спасших» детишек. Все они считали, что помогли детям, создав нужное общественное мнение. А ведь так приятно чувствовать себя помощником в благородном деле.

Лёнчик, Жора и Таня ехали в это время в сторону другого специализированного детского дома, в ста километрах отсюда.

На новом месте Лёнчику и Жоре потребовался целый день и три тысячи евро. Отсюда он забрал пятилетнего Сережу.

Мальчик был так себе, не очень сильный, но, как говорят хозяйственные граждане, — надо брать.

В детском доме, размещенном в старой усадьбе, не ремонтировавшейся с двадцать четвертого года прошлого столетия, был стабильно ровный «дебильный» фон. Все без исключения дети слегка «фонили». Лёнчик взял Сережу, рассчитывая «прикормить» директрису и воспитателей. За предложенные деньги отсюда можно будет вывозить детей пачками.

Но, поглядывая на слюнявую Танечку и глупо таращившегося Сережу, Лёнчик не испытывал того чувства «глубокого удовлетворения», на которое рассчитывал. «Хорошо, но мало», — решил для себя Лёнчик.

Они возвращались в Москву через Минск, когда Лёнчик резко положил свою руку на руль автомобиля.

— Жора, стой!

Жора затормозил, несмотря на то что ехал во втором ряду. Дети, пристегнутые на заднем сиденье, дремали и даже не проснулись. Лёнчик смотрел назад. По тротуару шла пожилая женщина в джинсах старого фасона, но в кокетливой блузке, и вела за руки двух близнецов в морских костюмчиках. По лицам было видно, что с детьми не все в порядке.

Лёнчик не отрывал взгляда от мальчиков.

— Вот эти дети мне нужны. Они самые перспективные.

Паркуя машину к обочине, Жорик глянул на близнецов.

— Но они не детдомовские.

Лёнчик в упор посмотрел на Жору.

— В данном случае это неважно.

Руки Жоры упали с руля на колени.

— Да ты чего, Лёнчик? Это же похищение, киднепинг.

— Чего ты завелся? — Лёнчик не отрывал взгляда от детей. — Дли них мое похищение единственный шанс выздороветь.

— Вряд ли тебя поймут их родители… — Жора посерьезнел. — Нет, Лёнчик, я в такие игры не играю. И тебе не советую.

— Как хочешь.

Лёнчик вышел из машины. Идти напрямую к близнецам не имело смысла. Он купил шоколадное мороженое, надкусил — и вспомнился вкус детства. Мороженого Лёнчик не ел лет десять. Он не спеша поплелся за нужной ему троицей.

Женщина, тащившая за руки близнецов, разговаривала с ними, не переставая.

— …А после полезного завтрака опять будете заниматься. Кто хочет пить? — Женщина достала из сумки термос. — Бабушка сделала любимым мальчикам вкусный чай с полезными травками.

Мальчики посмотрели не на бабушку, а друг на друга. Один из них, не оглядываясь, выставил в сторону руку.

— Мо-ро-жно-о.

Лёнчик чуть не поперхнулся, поняв, что мальчики его почувствовали. Оба близнеца синхронно обернулись на него.

Бабушка, наливая в кружку чай из термоса, на прохожих внимания не обращала.

— Мороженое? Боже мой, какое счастье, вы наконец-то захотели чего-то конкретного. Я обязательно куплю вам, но перед завтраком в детском саду мы пьем чаек.

Близнецы, послушно выпив целебный настой, взяли бабушку за руки и пошли дальше, к подъезду серого дома.

Лёнчик посмотрел на вывеску: «Детский реабилитационный центр «Солнышко».

Он встал у витрины ближайшего магазина и наблюдал, дрожа от нетерпения. У подъезда затормозила одна машина, другая… Не выдержав, он подошел ближе к ограде.

Все дети Реабилитационного центра внешне страдали различными формами психического расстройства и все они «зашкаливали» потенциальными возможностями.

Лёнчик проглотил свой последний холодный кусочек лакомства. Он сюда придет завтра, а пока нужно подготовиться, ну, например, отправить в Зону Жору с детьми, чтобы руки были развязаны.

Бабушка завела близнецов в группу. Молодая директриса Центра, Валентина Сергеевна и пожилая нянечка, Тамара Алексеевна смотрели в окно.

Директриса, поправив шелковый шарфик на шее, застегнула верхнюю пуговицу светлого халата.

— Я, Тамара Алексеевна, что-то чувствую.

— Неприятности, Валентина Сергеевна?

— Пока не могу понять. Скорее опасность.

Валентина интуитивно чувствовала грядущие неприятности или победы. Она всю жизнь занималась детьми. Сначала с братьями, после школы — с детсадовцами. Поступила в педагогический, на отделение дошкольного воспитания.

Детский садик, в котором она работала несколько лет, собрались закрывать. Государственного финансирования на всех не хватало, а денег у родителей на полную оплату просто не было. И тогда Валентина придумала такое, отчего в тех госорганизациях, куда она обратилась, только затылки чесали.

— Мы согласны, но вот такая-то инстанция…

Через эту фразу Валентина прошла десять раз. Но документы собрала.

Странно и удивительно, но легче всего для осуществления идеи было найти деньги. Валентина решила перепрофилировать обычный детский садик в детское учреждение для детей с патологией, возникшей как последствие взрыва на Чернобыльской АЭС.

Швейцария, Международный детский фонд, Россия и два частных фонда дали деньги. Валентина лично разговаривала со всеми, убеждая необычностью раннего лечения детей с отклонениями.

В семье Вали было четверо детей. Она старшая, после нее — три брата. Двое — с отклонениями. Их родители на момент аварии на Чернобыльской АЭС жили в Славутиче. Как и все прочие жители города, не предупрежденные о катастрофе, эвакуировались слишком поздно.

С детства, возясь с братишками, Валентина заметила особый контакт между нездоровыми мальчиками на уровне подсознания. Им вместе было удобнее, они помогали друг другу.