он быстро с этим разбирался (и каждый раз оказывался в кабинете у директора – у того аж глаз начинал дергаться при виде него).

Кристофер, впрочем, даже не догадывался о том, кто являлся его ангелом-хранителем. Он искренне и до смешного наивно считал, что это все вокруг просто такие добрые. На Теодора он даже не смотрел, а если и смотрел, то с нейтральным или неприязненным лицом, когда объектами насмешек становились его драгоценные друзья.

Теодор делал это не потому, что испытывал к Кристоферу интерес.

Просто… для него это было само собой разумеющимся. Защищать Кристофера. Потому что в тот раз он помог ему, сам того не подозревая. Пусть у Теодора так и не хватило смелости сделать каминг-аут, но ему это и не нужно было пока. Он ни в кого не влюблялся, так что не видел смысла мутить воду. Что парни, что девушки не вызывали в нем никакого интереса, кроме сексуального, значит, и тревог его не стоили.

Интерес общественности к Кристоферу быстро пропал, его ориентация перестала быть шокирующей новостью, на повестке дня появлялись новые слухи, постепенно Теодор и сам перестал обращать на него внимание, только не давал его никому трогать – скорее по привычке, чем намеренно.

До той вечеринки в честь начала учебного года.

До вечеринки, на которой все вдруг поменялось.

* * *

Кристофер не хотел идти.

Он вообще не понимал, как Юте удалось уговорить его, но факт оставался фактом – они сидели на кухне особняка, принадлежащего неизвестно кому, в самый разгар одной из самых крупных вечеринок.

В красном пластиковом стаканчике, как из дурацких фильмов про подростков, у Кристофера был не алкоголь, а кола с лаймом и мятой, которые он откопал в наборе для коктейлей. Ему не нравилось, что тут шумно, но в целом жаловаться было не на что. Он бы все еще предпочел оказаться дома с книгой наедине, но Юта, как и обещал, не оставлял его одного, так что все было не так уж плохо.

Кристофер не пил, но реальность перед ним размывалась, потому что в коттедже было душно, тесно и накурено. Он оказывался то в одной комнате, то в другой, ведомый Ютой, вливался то в одну компанию, то в другую. Иногда вступал в разговоры, чаще просто слушал. У него было неплохое настроение, несмотря на то, что он неуютно чувствовал себя в толпе, поэтому, когда им предложили сыграть в «правду или действие», Юте достаточно было бросить на него всего один умоляющий взгляд, чтобы он согласился.

Игра шла легко и весело, потому что народу было много, все были пьяны, никто ничего не воспринимал всерьез. К великому облегчению Кристофера, бутылочка указывала на него всего один раз, и вопрос был какой-то дурацкий про то, сколько парней у него уже было. Кристофер, не моргнув глазом, ответил, что ни одного, все посмеялись и быстро забыли.

Направленные на себя недобрые взгляды он не заметил.

Когда бутылочка указала на него второй раз, Кристофер под давлением толпы выбрал «действие». Юта именно в этот момент отошел отлить, и он с тяжелым сердцем слушал свое задание. Впрочем, он согласился, отчасти из-за того, что боялся навлечь на себя негодование остальных, отчасти из-за того, что убедил себя, что ничего плохого случиться не должно.

– Ты пойдешь в одну из комнат наверху, – начал говорить Нейт, – тебе завяжут глаза, но ты не переживай, убивать мы тебя не станем.

Все вокруг рассмеялись, но Кристоферу почему-то было не смешно. Он нервно сглотнул.

– Кто-нибудь к тебе придет, – ты не должен снимать повязку! – и вы пробудете в комнате наедине десять минут. Вот и все задание. Не сложно, правда? – приторно улыбнулся Нейт.

Кристофер кивнул. Действительно не сложно.

Он поднялся на пошатывающихся ногах, и Нейт поднялся вместе с ним. Он провел его в комнату, крепко завязал глаза, усадив на кровать.

– Удачи, – хмыкнул Нейт и удалился.

Кристофер начал ждать, дрожащими пальцами нервно схватившись за покрывало. Из-за отсутствия зрения все чувства обострились. Он прислушивался к шагам за открытой дверью, вздрагивая каждый раз, как ему казалось, что кто-то собирается зайти, но каждый раз предчувствие его обманывало. Взволнованный стук сердца заглушал даже громкую музыку внизу.

Кристофер уже почти поверил в то, что никто не придет, как дверь захлопнулась с тихим щелчком, отрезав звуки за ней. Он нервно облизнул губы. Тяжелые шаги остановились у кровати, и в следующее мгновение она прогнулась под чужим весом.

Кристофер невольно сжался, втянув голову в плечи, ожидая того, что с ним могут сделать, забыв о том, что он может просто снять повязку и забить на все правила дурацкой игры. Но тут его щеки коснулись мягкие пальцы.

– Эй. Не бойся так сильно. Я тебя не обижу.

* * *

Теодор вышел покурить, отказавшись принимать участие в дурацкой игре. Он был не настолько пьян, чтобы ему это казалось веселым, поэтому он немного удивился, когда увидел в числе играющих Кристофера. Он вообще не ожидал увидеть Кристофера на вечеринке в принципе. Впрочем, удивление его было мимолетным, спустя пару секунд он уже отвлекся и под весом обнявшего его за шею друга из волейбольной команды вышел на улицу.

Вернулся он как раз вовремя, чтобы услышать, как Нейт рассказывал Кристоферу о действии, на которое последний, очевидно, по глупости согласился.

Теодору это не понравилось. От Нейта нельзя было ожидать ничего хорошего.

Он заметил переглядывания парней, тоже не предвещавшие приятного, и невольно напрягся, прислонившись плечом к косяку и наблюдая за ними. Он не знал, почему это имело значение, но точно знал, что не позволит обидеть Кристофера. Парни были пьяны, и в таком состоянии им в голову могло прийти что угодно.

Теодор успокоил себя тем, что напрягся бы в любом случае, кто бы ни был на месте Кристофера, хотя в глубине души понимал, что это ложь.

Он не хотел, чтобы тот чувствовал себя плохо из-за своей ориентации. Не после той свободы, которую Теодор ему подарил.

Нейт поднялся вместе с Кристофером, и Теодор нахмурился. Поразмышляв пару минут, он собрался идти за ними, но Нейт вдруг вернулся и подошел к одному из своих друзей.

– Давай же, Малкольм, – подтолкнул он его под смешки остальных. – Скажешь ему, что давно влюблен в него и все такое. Не забудь снять реакцию! Ты такой красавчик, наш маленький гей наверняка растает.

– Ты уверен, что это хорошая идея? – с сомнением поинтересовался Малкольм, но его колебание было недолгим – толпа загудела, и он поднял