Король не обошел вниманием подвиги и жертвы британского народа, союзников и всего Содружества, сказал о блице и «благородных шрамах», полученных Букингемским дворцом при бомбежке. «Стены Лондона можно разрушить, но дух лондонца останется решительным и непреклонным, – говорил он. – И в Лондоне, и по всей Британии здания, изумительные по красоте и исторической ценности, можно атаковать без всяких причин, более скромные, но не менее милые сердцу строения можно разрушить. Но Англия останется Англией, станет для всего мира символом и цитаделью свободы, а для нас – родным, любимым домом».

Далее следовало главное место речи: «Многочисленны и славны подвиги, совершенные в эти грозные, но и великие дни. Чтобы по достоинству и своевременно воздать им почести, я решил немедленно учредить новый знак отличия для мужчин и женщин, отличившихся во всех областях гражданской жизни. Предполагаю назвать его моим именем и ввести крест Георга, следующий по значению за крестом Виктории, и медаль Георга для более широкого применения».

Король завершил свою речь на высокой ноте: «Нам выпало жить в мрачные времена, и возможно, перед нами еще более мрачное будущее. Впереди холодная и темная зима. Но не будем поддаваться унынию. После зимы приходит весна, а после наших нынешних испытаний обязательно придет победа и принесет с собой избавление от бедствий. Будем же, как и теперь, уповать на Господа и несокрушимый дух британского народа».

Речь закончилась, но все еще звучали сигналы отбоя воздушной тревоги. Лог был вполне доволен, как король ее произнес. «Могло случиться все что угодно, но он говорил просто чудесно – в убежище, при сигналах воздушной тревоги, после бомбовых ударов еще неделю назад – огромное усилие, – записал он в дневнике. – Он очень устал, и с огромной радостью в половине седьмого уехал с королевой в Виндзор».

Через несколько недель, 13 октября, четырнадцатилетняя принцесса Елизавета получила возможность пойти путем отца и самой выступить по радио: в передаче Би-би-си «Детский час» она зачитала пятиминутное обращение «К детям империи». Принцесса подошла к делу серьезно, поработала над заготовленным текстом, добавила несколько своих предложений, поупражнялась в правильном дыхании и чтении на время. В конце выступления она пригласила принцессу Маргарет присоединиться к ней и пожелать всем слушателям спокойной ночи. На следующий день Лог написал будущей королеве и добавил «свои самые искренние и почтительные поздравления» к тем, которых, как он был уверен, она уже получила множество. Он писал:

17 октября одна из фрейлин королевы написала Логу, что королеву очень тронуло его письмо и она «была рада, что он с удовольствием слушал передачу».

Британия ждала вторжения и продолжала основательно готовиться, но Гитлер уже отказался от этой идеи. 17 сентября на совещании с Герингом и генерал-фельдмаршалом Гердом фон Рундштедтом он убедился, что операция не будет удачной, поскольку люфтваффе так и не добилось господства в воздухе. В тот же день он официально отсрочил операцию «Морской лев» и приказал расформировать флот, уже подготовленный к вторжению, чтобы снизить вероятность нападения на него британцев с моря и с воздуха.

Однако всю осень 1940 года продолжались ожесточенные бомбардировки Лондона. Юго-восточные пригороды, где жили Логи, не были главной целью немцев, но и они сильно страдали от разрушений, хорошо видных из здания гольф-клуба «Далвич и Сиденхем», где несло свои дежурства подразделение «внутренней гвардии», в котором служил Лог.

В понедельник 9 сентября сигнал воздушной тревоги прозвучал сразу же после восьми часов, и доктор Боусфилд записал в журнале дежурств:

В следующее воскресенье атака велась уже ближе к дому:

В тот же день сбитый над Лондоном бомбардировщик «дорнье» врезался в вокзал Виктория. Два члена экипажа погибли, а один на парашюте приземлился в парке Уэллс на юго-востоке Лондона. Первым его обнаружил местный мясник, Уильям Уэллбеловд: он прибежал с топором в руках и взял немца в плен. Лог упомянул этот случай в письме к родным в Аделаиду: «С лужайки перед домом нам были хорошо видны воздушные бои; мы с удовольствием увидели, как “спитфайр” сбил “дорнье” милях в двух от нашего дома»[120]. «Звук пулеметной очереди прозвучал музыкой, а потом немец медленно завалился носом вниз и заскользил к земле».

В первое время члены подразделения «внутренней гвардии» Лога, как и их товарищи по всей стране, с великим трудом добывали себе необходимое оружие. Потом снабжение наладилось, они получили даже штыковые винтовки, и им показали, как пользоваться пулеметом Браунинга. Скоро у подразделения появилась возможность воспользоваться этим новым для него оружием, потому что в ясные лунные ночи условия для бомбардировщиков противника были просто идеальными. Одной из важнейших задач был перехват светящихся авиабомб, которые люфтваффе сбрасывало для подсветки возможных целей и обнаружения аэростатов. Однажды заметили, как парашютная мина упала рядом с седьмой площадкой для гольфа; последовал сильный взрыв, повредивший здание клуба. Добровольцы обвинили в этом владельцев Гранджа, ближайшего к клубу особняка, которые небрежно затемнили окна: свет из них, скорее всего, и заметил немец. Два члена подразделения получили приказ выстрелами погасить иcточник света. О реакции владельца особняка история умалчивает.