— Значит, — подтвердил собеседник, протягивая ему следующую сигарету. Парню просто повезло, причем дважды. Первый раз, когда забил тревогу приглядывающий за Джумой человечек, второй — когда Москва, хоть и со скрипом, но дала добро на его спасение. — Успокойся, теперь у тебя все будет хорошо.

— А вы, правда, знали моего брата?

— Мы вместе служили в Афгане, — и добавил после паузы: — Алишер был отличным мужиком.

Новиков со своим замом Бацуниным передвинулись поближе к бывшим узникам, оставаясь, тем не менее, на некотором удалении от них.

— Ты как, друг? — поинтересовался Новиков. Паренек молча кивнул в ответ. Понимая его состояние, Сова в душу лезть не стал и, повернувшись ко второму, восторженно прокричал: — Орал ты, Влад, как потерпевший, так, что за десять верст слышно было.

— Я — такой… — потупился смущенный заслуженной похвалой исполнитель.

— Не хуже, чем Котов, — добавил Бацунин.

— Тот, который…

— Он самый, — именно Бацунин при планировании операции предложил исполнить несколько песен из ямы, чтобы точнее навести группу на зиндан с Саибназаровым, вспомнив, как это неплохо получилось у одного оперативника из ГРУ в Юго-Восточной Азии. Правда, тот горланил в джунглях и исполнял только одну песню. — Такой же певец из погорелого театра. Надо будет тебя с ним при случае познакомить. Вместе споете.

— Только не это! — в непритворном ужасе воскликнул Новиков.

Вертолет завис над бетонкой военного аэродрома Душанбе. Вылет в Москву предстоял через час с копейками, еще можно было попытаться раздобыть где-нибудь водки…

Через три месяца после этого Юрий Новиков, позывной Сова, уедет в Южную Америку обучать диверсионному делу повстанцев и огребет там кучу приключений.

В девяносто первом году Лось и Рыжий погибнут в Африке, а Бацунин лишится левой руки.

В девяносто пятом году тюремного барда Владислава познакомят с его коллегой по певческому цеху Котовым, они выпьют и даже разок споют вдвоем под дружный свист и улюлюканье присутствующих. «Чая вдвоем» из них, увы, не получилось.

В две тысячи четвертом году состоится очередное совместное заседание силовых структур стран СНГ по вопросам борьбы с международным терроризмом и незаконным оборотом наркотиков. Все пять часов, пока оно будет длиться, представляющий Республику Таджикистан генерал-лейтенант Бобоев просидит на жопе очень ровно, опустив глазки вниз, чтобы даже ненароком не столкнуться взглядом с подполковником ФСБ Саибназаровым из российской делегации.

А в две тысячи шестом году отдел под руководством теперь уже полковника ФСБ Саибназарова не только предотвратит крупную поставку афганского героина в Россию, но и вскроет весь маршрут прохождения дури, или почти весь, и выявит некоторых должностных лиц, причастных к этому. В результате проведенной работы полковник Р.А.Саибназаров будет награжден почетной грамотой директора ФСБ, а генерал-лейтенант Бобоев, принимавший самое активное участие в крышевании наркотрафика, решением военного трибунала будет приговорен к высшей мере наказания. Верховный суд Республики Таджикистан оставит приговор без изменения.

Владислав после того случая с песнями станет с поражающей регулярностью получать по физиономии практически на каждой проводимой им операции.

Но никто из них тогда ни о чем таком еще не догадывался…

— А ты что здесь делаешь, Санек? — багрово-красный от душившей его злости Босоногов, пнув ногой оказавшийся на пути стул, прошел на свое место и сел за стол.

— Тебя поджидаю. У нас, если ты не забыл, час назад встреча с одними людишками намечалась.

— Да? — Босоногов извлек из ящика стола четырехугольную бутылку виски, наполнил стакан и употребил залпом. — Точно, что-то такое планировалось. Вот, блин…

— Что-то случилось? — полюбопытствовал Дивотченко, пуская в потолок колечки дыма.

— С чего ты решил?

— Вид у тебя, Юрочка, как будто только что из парилки.

— А может, я как раз оттуда?

— Хренушки… — Дивотченко с хрустом потянулся. — Ты только что из ментовки, и я не могу взять в толк, почему ты до сих пор на свободе.

— Уже разнюхал?

— Фи, как грубо, — рассмеялся тот. — Просто есть еще на свете добрые люди. Позвонили, рассказали.

— Ну, и что же тебе рассказали?

— Что рассказали? Что у тебя полный магазин стволов, причем явно не охотничьих.

— Это подстава! Стволы мне подбросили.

— Я почему-то так сразу и подумал. Двадцать семь автоматов Калашникова, три «ручняка»…

— Два!

— Бога ради, извини. Два ручных пулемета, гранатомет, пистолеты, патроны, гранаты. Я ничего не забыл?

Босоногов, наливая себе еще виски, что-то пробурчал в ответ.

— И кто же это так тебя классно подставил, а? Тысяч на двадцать зеленью получилось, если не больше. Ты хочешь сказать, что неизвестный доброжелатель взял и приволок в твою лавку целую фуру оружия?

— Скажешь тоже, фуру.

— Прошу прощения, целую «газель». Кстати, а почему тебя все-таки не закрыли?

— Заяву написал, что был не в курсе, и бабок отвалил.

— Много?

— Даже не спрашивай. Ладно, проехали, давай о делах. Где Коля? — Дивотченко и сам не мог взять в толк, куда делся третий компаньон. Обычно педантичный до крайности, он не только не приехал в оговоренное время в офис, но и не вышел на связь. Все попытки разыскать его по домашнему номеру или по многочисленным «трубкам» ни к чему не привели: дома к телефону никто не подходил, а на звонки по мобильным милый женский голос сообщал о «временной недоступности абонента». Как выяснилось позже, отсутствие Парамонова серьезно повлияло на развитие событий. Будь он в этот день на рабочем месте, то наверняка смог бы сложить в уме два и два, и все могло бы пойти совсем по другому сценарию…

— А зачем тебе Коля? Ты у нас и так самый умный.

— Хорош доставать!

— Доставать? Тебя? Да это ты уже всех достал, дебил!

— Что ты сказал? — вкрадчиво спросил тот, вставая на ноги.

— То, что из-за тебя мы все и спалимся. Не забыл, придурок, чем мы на хлеб зарабатываем? — заорал компаньон, вскочив на ноги.

— Придурок, говоришь… — перегнувшись через стол, Босоногов, на первый взгляд, несильно, как кошка лапкой, ударил Дивотченко основанием ладони по физиономии. Этого, впрочем, оказалось вполне достаточно, чтобы тот отлетел на пару метров, ударился о стену и сполз по ней на пол. Он не торопясь обошел стол и направился к сидящему на полу. Не доходя пары шагов, занес ногу для удара и замер, увидав в руке сидящего пистолет. — Ты чего?

— Ничего особенного, — ответил тот. — Еще шаг, и я тебе яйца отстрелю, — сплюнул на пол кровью и поморщился.