Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Маша же продолжает упрямо стоять на пороге, вцепившись пальцами в фуфайку как в спасательный жилет.
— Можно я тут посижу?
— Нет, — качаю головой. — Раздевайся, Маш. А то я сам это сделаю.
— Чего?
— Раздену тебя, — хмыкаю, глядя на то, как хмурится лицо девушки.
— Ещё чего!
— Немытой ты отсюда не выйдешь. Я серьёзно.
— Господи, как с вами тяжело! — ворчливо выплёвывает девчонка и снимает, наконец, фуфайку. Вешает на вешалку, затем стягивает с ног валенки и встает на коврик.
— Дальше, Маш. Надо до купальника раздеться. Ты же надела купальник?
— Я-то надела. А вы, что, в одних трусах будете что ли? — спрашивает, наблюдая за тем, как я стягиваю с себя футболку.
— Нет, я сейчас надену фуфайку и пойду в баню в ней, — хмыкаю насмешливо. — Разумеется, я буду в трусах, что за вопросы? Или ты предпочитаешь, чтобы я их снял? Извини, но при детях я не имею привычки ходить голым.
Маша закатывает глаза и начинает снимать с себя джинсы.
— Очень смешно!
— Хотя если ты предпочитаешь, чтобы я просто обмотал бёдра полотенцем…
— Нет, не предпочитаю! В трусах нормально! — девчонка взвизгивает в панике и резко отворачивается, когда я расстегиваю ширинку на джинсах.
— Ну вот и договорились.
Маша стоит ко мне спиной и неспешно стягивает с себя одежду, а я почему-то не могу отказать себе в том, чтобы рассматривать её тонкую фигуру. Вроде ничего особенного, даже слишком худая, но меня торкает, когда она перекидывает волосы через плечо, и я вижу косточку позвоночника у основания шеи. Пальцы начинают гореть от желания провести по этой косточке, дальше вниз по ткани слитого купальника…
— Вы чего ещё в джинсах? — Маша поворачивается и смотрит на меня недоумённым взглядом, хлопая ресницами.
А я, млять, реально всё это время так и стоял с пальцами на ширинке и тупо пялился на девчонку, как какой-то сраный извращенец.
— Задумался просто, — отвечаю уклончиво и стягиваю уже всё-таки с себя штаны.
— О чём?
О чём?
— Да так… Интересно стало…
— Что именно?
Что, млять?!
Перебираю в башке информацию, которая неожиданно в бане могла меня настолько заинтересовать, что я перестал снимать штаны. Вспоминаю про рисунки и что так и не спросил Машу о них.
Громко откашливаюсь, доставая полотенца с деревянной полки и одно протягивая Маше.
— Насчёт рисунков. Хотел спросить. Ты рисуешь очень даже профессионально, но как я понял, на художника учиться не пошла. Почему?
Маша пожимает плечами.
— Была причина, по которой я поступила на другой факультет.
— И что же за причина?
— Личная, — девчонка вдруг краснеет.
Личная, значит?
Готов поспорить, что Машу этот её папик Кирилл в художку учиться не отпустил. Он наверняка либо из тех, кто вообще бабе работать не даёт, либо из борцов за перспективу. Бизнес рулит, творчество нет. Знаю таких. Только деньги считать умеют. Хотя с Машиным талантом она бы могла неплохо зарабатывать.
— Пап, ну вы там идёте? — из-за двери выглядывает Тася. — Мы уже париться хотим.
— А я вот не хочу, — бурчит Маша.
— Придётся, — отвечаю я ей.
— Не дождётесь!
Девчонка проходит мимо меня, гордо вздернув подбородок вверх. — Я туда и обратно.
— Стоять, Марья Алексевна! — задерживаю Машу в дверях и натягиваю ей на голову специальную шапку с надписью «Царица».
— Это зачем?
— Чтобы тепловой удар не получить, тепличная.
Фыркнув, Маша проходит внутрь, я иду следом за ней.
— Надо бы ещё температуры поддать.
— Что? Ещё?! Здесь и так достаточно жарко!
— Мы ещё даже не в парной, Маш.
— И слава богу! Тут вот достаточно комфортно! — садится на скамью рядом с большим ковшом и душевой кабинкой.
Девочки же наоборот вскакивают и подходят к двери в парную.
— Я тут посижу! — качает головой Маша.
— А ну поднимай свою задницу и тащи её за нами, — я еле сдерживаюсь, чтобы не заржать. Ну что за комнатное растение? Я будто не в парную её зову, а прыгнуть с высотки без страховки.
— Не пойду!
— Не вынуждай меня тащить тебя туда на руках.
— Да что вы какой?! Я свободная личность, в конце концов! Имею право не ходить в ваш… Чтооо вы делаете?!
Я приближаюсь к Маше, и она тут же подскакивает, упёршись в стену позади себя.
— Раааз…
— Ладно-ладно, господи! Иду я!
Открываю дверь. Тася с Васей тут же забегают в парную и усаживаются на нижние скамейки. Маша осторожно проходит внутрь.
— Фууух… Мне уже плохо! Как же тут жарко! Садисты придумали баню, а мазохисты её любят!
— Что такое маззз…охисты? — спрашивает Тася, покачивая ногами.
— Ээээ, — тут же краснеет Маша. — Ну, это такие люди, которые любят мучения. Наклоняюсь ниже к уху девушки, отчего моя грудь касается её спины. Она тут же вытягивается как струна, и клянусь, я ощущаю в этот момент, как по её телу пробегает волна дрожи. И меня почему-то от этого нехило кроет.
— Не учи моих детей БДСМ-терминологии.
— А вот не надо было меня сюда тащить! — шипит девчонка в ответ.
— Пап, поддай ещё жара, — просит Василиса, с ногами забравшись на скамью.
Маша же садится на самый край и шокировано смотрит на девочек.
— Да вы чего?! Здесь и так дышать невозможно!
Я беру ковш и зачерпываю немного воды, после чего плескаю на камни в котле. Шипящий звук проходится по небольшому помещению парной, пар поднимается вверх, заполняя пространство.
— Капееец! — Маша утыкается лицом в ладони.
— Париться готовы? — следом беру веник и тоже опускаю его в воду. Маша тут же вскакивает.
— Не смейте подходить ко мне с этой вашей штуковиной! — взвизгивает, ткнув в меня пальцем.
— Чем тебе моя штуковина не угодила?
— Я… я про веник! — зачем-то уточняет девчонка и краснеет то ли от жара, то ли от смущения.
Млять… Почему мне так смешно?
— Я тоже про него. А ты про что подумала, Марья Алексевна?
Её взгляд на миг опускается по моему торсу вниз, застывает на трусах, затем она резко отворачивается
