Мужчина у машины, издав резкий звук, упал на асфальт, стрелок выстрелил второй раз в уже лежавшее тело — и оно дернулось от попавшей в него пули.

И тут киллер стремительно развернулся и навел пистолет на меня…

Все эти секунды стрельбы мое ошарашенное сознание словно замедлило течение времени, я видела все в замедленном ритме: как падает мужик на асфальт, как дергается его тело и как поворачивается ко мне стрелявший.

А когда я посмотрела в дуло трубки, удлинявшей ствол пистолета, течение времени во мне замедлилось еще больше — я четко видела длинный пистолет и руку в черной перчатке, державшую его, и дальше, поведя взглядом по этой руке и плечу, посмотрела в лицо стрелка, натолкнулась на его страшные пустые, словно мертвые, стальные глаза и поняла, что сейчас он выстрелит.

А в следующую раздробленную секунду я, одновременно с короткой вспышкой у ствола пистолета, дернулась всем телом вбок и услышала, как что-то просвистело мимо моего уха, обдав горячей струей сжатого воздуха, и с тугим плотным звуком вбилось в ствол сосны, у которой я стояла.

И вместе с этим объемным звуком время вернулось в свое обычное течение и тут же проявились другие звуки вокруг — я услышала чей-то крик издалека и какой-то острый свист, что-то застучало по листве кустов, а стрелок нажал еще раз на курок.

И ничего не случилось.

Он глянул мне прямо в глаза своим жутким мертвенным взглядом, отбросил пистолет и словно растворился среди сосен.

А меня прямо-таки швырнула непонятная мне сила вперед, словно я тычок в спину получила, — туда, к машине, к мужику, лежавшему на асфальте.

Он оказался жив, я рухнула возле него на колени, попыталась оценить степень его ранений — ну как оценить, я не специалист, но все же.

Тут такое дело — в холдинге, где я работаю, усиленно культивируют корпоративный дух и сплоченность, все в рамках известной психологической системы. И под этим девизом у нас часто устраивают разно-образные мероприятия, в том числе и коллективные выезды на природу. Вот в связи с этим наше начальство высокое в обязательном порядке заставило всех руководителей, к коим отношусь и я, пройти курсы оказания первой помощи и обучение, как действовать в нестандартных ситуациях и при несчастных случаях.

Программа была обширная, так что кое-что я знала и умела.

Я поняла, что у мужчины не прострелены легкие и не задеты никакие артерии — то есть кровью он не истечет.

Я сорвала с головы бандану, в которой всегда бегала, торопливо сложила в несколько слоев и накрыла рану на боку.

— Ты кричала? — просипел мужик.

— Я, — кивнула я и почему-то добавила: — И еще бутылкой в него запустила.

— Спасибо, — поблагодарил мужик.

А я уже доставала сотовый, чтобы вызвать «Скорую».

Но оказалось, что нашлись другие вызывальщики.

— Игорь Дмитриевич!! — заорал кто-то у меня над ухом, рухнув рядом со мной на колени. — Живы? «Скорая» уже едет!

— Тихо, Леш, не ори, — отозвался раненый и просипел: — Вон, девушке спасибо, спасла.

— Ты? — взревел мужик рядом, посмотрев на меня.

Охранник, поняла я — в легком льняном темном пиджаке поверх белоснежной рубашки, под которым угадывалась наплечная кобура с пистолетом. Нормальный мужик, никакой не качок бритый, с вполне умным взглядом.

— Рубашку снимай! Быстро! — потребовала я.

— Что? — опешил он.

— Давай, надо рану заткнуть, кровь остановить!

Сообразил он сразу, о чем я говорю, но рубашку снял не с себя, а с подчиненного, еще одного охранника. Их вообще-то трое обнаружилось вместе с Лешей этим.

— Где ж вы были, охраннички? — прикрикнула я на него в запале, прикладывая сунутую мне в руку рубашку к ранам.

— Не трави душу! — гаркнул Леша, но все же снизошел, пояснил: — Игорь Дмитриевич распорядился с ним не ходить.

Вдалеке отчетливо послышались сирены, перекликающиеся друг с другом, приближаясь к нам, и меня вдруг совершенно неожиданно накрыл отходняк. Такое ощущение, словно кровь в момент отлила от головы и груди и, вспенившись, ударила в ноги.

— Э-э-э, девонька, — заботливо протянул Алексей. — У тебя отходняк начался, адреналин зашкалил. Иди-ка ты, посиди вон у деревца. Мы сами тут разберемся.

Я послушно кое-как дотащилась до сосен и села под одной из них, оперлась спиной на ствол и, вытянув ноги, отстраненно смотрела на суету вокруг раненого.

Отходняк я схватила конкретный, в этом охранник Леша был совершенно прав.

Так и сидела, когда приехала «Скорая», а за ней полиция. Меня о чем-то спрашивали, я отвечала, не понимая, что говорю, и тут же об этом забывала, мужчины понимающе и сочувственно кивали, глядя на меня с жалостью, и кто-то сунул мне в руку бутылку с водой, а я все сидела и не двигалась с места.

Через какое время меня стало потихоньку отпускать, как-то постепенно сердце угомонилось, сознание прояснилось, я даже воды попила и пришла в себя настолько, что уже полностью соображала, и принялась с интересом наблюдать за тем, что происходит вокруг.

И тут какой-то мужчина наклонился ко мне и сказал с заботливыми нотками в тоне:

— Вон следователь приехал. Башкирцев Илья Георгиевич его зовут. Он сейчас вас опросит, а потом, наверное, и домой можно.

— Спасибо, — отчего-то поблагодарила я и посмотрела туда, куда он указал.

Из машины, остановившейся у ограждающей место преступления ленты, вышел мужчина. К нему спешно подошел другой, что-то говорил несколько минут и махнул рукой в мою сторону, первый посмотрел на меня, кивнул и неспешно направился ко мне.

У него была походка человека, занимающегося какими-то единоборствами, я бы сказала: грациозная походка, как у хищника.

Он шел, то и дело с кем-то обмениваясь репликами, останавливаясь и здороваясь за руку, и все посматривал в мою сторону, а я рассматривала его — спортивная худощавая фигура, высокий, одет в легкие летние джинсы, футболку поло и мокасины хорошей марки. А кобуру с пистолетом почему-то он носил не в плечевой кобуре, а на манер американских полицейских — на ремне сбоку под самым локтем.

Я смотрела, как этот мужчина приближается ко мне, и не могла отвести он него глаз.

Он подошел совсем близко, присел передо мной на корточки, улыбнулся доброжелательно и собрался что-то сказать, но вдруг застыл на мгновение, разглядывая меня странным, отчего-то чуть удивленным взглядом.

У него были желтые глаза. По-настоящему желтые. Как у волка.

Я смотрела в эти волчьи глаза и чувствовала со всей ясностью снизошедшего просветления, что смотрю в глаза своей погибели…

А он резко выдохнул, снова улыбнулся доброжелательно и спросил с очевидной искренней заботой:

— Сильно испугались?