и такой желанный в непогоду пар, что у Маши собралась слюна. В конце концов, не с голоду же ей умирать…

Аграфена Степановна села напротив и с аппетитом запустила в рот ложку, полную каши.

— По-моему, сахарку маловато, — сказала она и насыпала ещё немного полупрозрачного песка. — Добавь, Машуль.

Но девочка не ответила и ничего не сделала.

— Давай мы сегодня сходим на почту и позвоним папе?

Глаза Маши загорелись, и она впервые открыто посмотрела на бабушку.

— Да? Хороший план? — обрадовалась та, угадав желание внучки. — И спросим, когда у него отпуск. А, может, его вообще обратно переведут!

— Пойдём после завтрака?

— Пойдём, кровинка, обязательно пойдём!

В дверь глухо постучали, и Аграфена Степановна изменилась в лице. Она поймала настороженный взгляд внучки, встала и произнесла:

— Что-то к нам зачастили…

Женщина вышла, а девочка поспешно посмотрела в окно. Но гость стоял слишком близко к ступеням, и Маша никого не увидела.

— Заходите, Константин Петрович! — донёсся радостный голос бабушки, и через пару мгновений в плохо освещённую столовую вошёл председатель. А вместе с ним влетел приятный запах одеколона, свежесть утра и неизменно чудесное настроение!

— Ах, простите, я отвлёк вас от завтрака! Давайте попозже зайду?

— Ничего страшного, проходите, садитесь! Хотите, я и вам кашки положу? Свеженькая, только сварила!

Мужчина размышлял несколько секунд, и на его красивом лице отражалась вся гамма эмоций. Затем он энергично махнул рукой, захохотал и опустился на стул:

— А давайте, Аграфена Степановна! Я сегодня не завтракал! И, не поверите, никто не предложил!

— Как так не предложил? — поддержала его задорный тон женщина.

— Да вот так! Обхожу, значит, наших односельчан, а они ни гу-гу!

Бабушка скрылась на кухне и загремела ложкой в кастрюле, а председатель положил локти на стол, от чего его плечи стали чуть выше, и улыбнулся Маше такой улыбкой, что девочка не сдержалась — покраснела до кончиков ушей.

— Вот, держите, вам маслечка ещё добавить?

— Нет, спасибо, и так хорошо!

Аграфена задержалась на внучке мимолётным взглядом и обратилась к гостю:

— Как идут дела в колхозе?

— Да как-как?! Всё так же! Вы мне лучше вот что расскажите, каковы у вас планы на будущий год?

— Планы? — удивилась женщина, пока не понимая, о чём тот говорит. — Никаких.

— Маша, тебя ведь Маша зовут? — обратился председатель к девочке. — Ты после десятого что хочешь делать?

— Ой, мы и не думали так далеко… — похолодела Аграфена Степановна. Скандал с Харитоновой ещё гулял по всей деревне.

— У меня скоро освободится место секретаря.

— Да вы что? Неужто Галина Александровна уходит?

— Да, к сожалению, наш бессменный товарищ меня покидает!

— А почему? С чем это связано?

— Устала, говорит. Да и здоровье, сами знаете, — он сочувственно вздохнул.

— Да-да, здоровье дело такое, — поспешно подтвердила женщина и посмотрела на внучку.

— Так вот я и подумал, колхозу нужна новая кровь, молодая, сильная, с новыми идеями! Ты как, Маша, интересуешься сельским хозяйством? — мужчина пытливо и несколько наивно уставился на девочку, запустив в рот полную ложку рисовой каши.

— Не знаю… Пока не думала об этом… — смутилась девушка.

— А ты подумай. Я уже со многими переговорил, кто более или менее подходит, вот, решил, может и вашей внучке дать шанс?

Глаза бабушки загорелись. Не то от радости, не то от удивления.

— Даже и не знаю, что сказать… Нам ещё год учиться… Да и Паша…

— Паша? Кто такой Паша? А, отец, наверное? — догадался председатель.

— Да. Если он вернётся раньше, то Маша уедет в город, — плохо скрывая грусть, ответила Аграфена Степановна.

— Не знал, — озадаченно почесал висок мужчина и обратился к девочке: — Что ж, если вдруг ты надумаешь остаться в колхозе, я готов рассмотреть тебя на должность секретаря.

— Ой, спасибо! — едва не задохнулась от радости бабушка, а Маша ошеломлённо посмотрела на неё.

— Аграфена Степановна, у вас чудесная каша! Вкуснее не ел! — поднялся мужчина из-за стола, оставляя совершенно чистую тарелку.

— Да вы мне льстите! — засмеялась женщина каким-то тихим заливистым смехом, а внучка с удивлением повернулась к ней. Да-а-а, красавец-председатель мог достучаться даже до самых уснувших сердец!

Когда он ушёл, а расцветшая бабушка понесла на кухню тарелки, Маша сказала:

— Девочек моих вчера не пустила, а этого без размышлений позвала.

— Это же председатель! Он у нас лет десять как работает!

— М-м, тоже десять лет, — подловила внучка, и бабушка вернулась с кухни перепуганная и расстроенная. Она уставилась на девушку, как будто ждала, что та развеет все её сомнения, но та добила: — И Галина Александрова пиявица. Его правая рука.

— Он кашу ел!

— И что?

— А то, что в ней вода святая! Но смотри! Всё чисто! Не поперхнулся даже!

Она побежала на кухню, схватила тарелку председателя и в доказательство перевернула её донышком к девочке.

— Тогда почему ты так беспокоишься? — спросила внучка, у которой застыли поджилки.

— Тьфу на тебя, Машка! У меня слова твои вчерашние из головы не идут! И надо ж было тебе такое ляпнуть! Да кому! Прихвостням его!

— Лида не пиявица, она тушка…

— Да какая разница! Они все заодно! Пусть тушка кровь не пьёт, зато разговоры слушает да приказы исполняет!

На кухне застыла неприятная тишина. Бабушка и внучка, не говоря ни слова, смотрели друг на друга несколько минут. Неизвестно, сколько бы ещё они немо обменивались опасениями, но новый стук в дверь заставил обеих подскочить с места.

— Тьфу! Что б вас всех черти драли! — воскликнула перепуганная Аграфена Степановна.

Она пошла на терраску, но не успела открыть дверь, как в столовую влезла ошалелая голова соседки Нюры, которая шепеляво доложила:

— Флыхали? Матуфка Матвёнуфка фкончалась! Зафтва поховоны! Бедняфка, уфе фонять натяла! Вот фто фначит — одинотефство!

— Так, иди-ка отсель, — разнервничалась бабушка и выпроводила соседку.

Когда она вернулась, Маша сидела бледная, едва дыша.

— Ты чего это, а? — перепугалась Аграфена Степановна и потрепала внучку по щекам.

— Её Галина Александровна убила… Я была там… С Лидой…

— Ох-хо-хо… — сочувственно закачалась из стороны в сторону женщина.

— Мы должны что-то сделать… — Девочка подняла на бабушку огромные глаза.

— Пойду-ка я за дровами… — рассеянно сказала Аграфена Степановна. — А ты посиди, кровинка, отдохни.

Маша осталась в пустом доме наедине со своими страхами и обидами. Вдруг по столовой пролетел холодный и сильный сквозняк. Непослушными ногами девушка протопала на кухню и с силой захлопнула форточку. Не успела она отойти от окна, как вернулась бабушка и принесла охапку очень странных дров. С одной стороны концы тупые, с другой — мастерски заострённые, а ещё их покрывала светло-серая кора…

— Пусть полежат здесь, а то