– Ништяк.

Расплачиваюсь «визой» и чешу к лестнице. Добравшись до в меру шикозной обеденной зоны, сразу же замечаю Больного, который совсем не изменился, не считая седеющих прядей, и сидит, кажися, с Джусом Терри Лоусоном, таким же кучерявым, и четырьмя молодыми пацанчиками. Пару минут таращусь на Саймона Дэвида Уильямсона, галантного кобеля с Банановых квартир. Ну да, пасмы, может, чутка и поредели и проседь появилась, но вид цветущий. Пока я пялюсь, он вдруг вытягивает шею. В недоумении на меня таращится, а потом, встав, орет:

– Ты-то какого хуя здесь забыл?

– Тесен мирок, корефан, – говорю, кивая Терри. – Тез. Почти не изменился!

«Годков пятнарик, как с куста», – думаю, вспоминая последний раз, как видел Терри, када мы снимали ту мутную порнушку. У него еще была жуткая травма – перелом члена.

– Угу, – лыбится он, и точняк в курсах, за чё я думаю. – Восстановился на сто десять проциков!

Пару минут обмениваемся любезностями, но Больной закипает, цапает миня за руку и ведет к стойке. Как тока туда добираемся, плюхаю перед им конверт. Ни секунды не раздумывая, Больной иво хватает. С ехидством заглядывает внутрь, незаметно перещитывает и крепко прижимает к груди, переводя глаза с бабок на миня, а с миня на окружающий народ в почти диккенсовской пародии на вороватую жадность.

Наконец эти сверкающие лампочки останавливаются на мне. Я уже успел забыть о том, как они всегда выражали ущемленность, сомнения, обвинения. Обиженно надув губы, Больной заявляет:

– Ты кинул меня не один, а целых два раза. С баблом я еще могу смириться, но ты же фильм украл! В это кино я вложил всю свою душу! Ты и эта ебаная сука Никки, ну и та самодовольная шалава Диана…

– Они и миня обули. Я в Амстик как побитая собака вернулся.

– Я ездил тибя там искать!

– Я так и подумал, ну и свалил ненадолго с города. В Гаагу. Мухи дохли.

– Крайне умно, нахуй, уж поверь! – цедит он и снова заглядывает в пакет. Он под впечатлением и даж не может этого скрыть. – Никогда не думал, что ты вернешь долг.

– Там всё. Большую часть ты должен был спросить с Никки и Дианы, но я решил ращитаться с тобой и за них.

– Что-то на тебя не похоже! Наверно, ты охуеть как поднялся. Вся эта херня с АН подходит богатым говнюкам, которые думают, чё можут откупиться от нищеты, которую сами же и создают!

Этот пиздюк нифига не растерял своего врожденного пафоса.

– Ну, кароч, вот они. Я с радостью заберу их назад…

– Хуй ты чё заберешь.

– И правильно, они ж твои. Теперь сможешь «Коллег» расширить.

Глаза у него округляются, и он переходит на негромкое бурчание:

– Что тебе известно о «Коллегах»?

Решаю, чё за Марианну лучше не упоминать:

– Тока то, чё говорится на твоем внушительном сайте. Там же сказано: «Амбициозные планы по расширению».

– Ну да, понятно. «Мы планируем топтаться на месте» в натуре не впечатляет, – стебется он, презрительно поглядывая на соседей по представительскому буфету.

Наблюдаю, как Терри за столиком проявляет живой интерес. Больной тож это замечает, сердито зыркает и спецом поворачивается к нему спиной. Он сморит мине в лицо, и я объясняю:

– Лучшие онлайн-пересчеты шестидесяти кусков в тысяча девятьсот девяносто восьмом году колеблются от восьмидесяти трех тыщ семисот семидесяти фунтов до ста тыщ девятисот. Я подщитал среднюю сумму – девяносто одна тыща восемьсят фунтов – на приблуде с календарем.

– Я мог бы заработать гораздо больше, если б имел возможность инвестировать свои деньги по-своему!

– Это нельзя сто проциков предсказать. Инвестиции могут вырасти, а могут и упасть.

Он засовывает конверт в куртку.

– А где оригинал «Семи перепихов для семерых братьев»?

– Хуй знает. Но обнаженка пятнадцатилетней давности стоит недорого.

– Гммф, – фыркает он и поглядывает на свой столик. – Ладно, спасибо за деньги и что уделил, блядь, время. Но у нас тут тусовка, – тыкает на дверь. – А теперь вали.

– Ну, я еще ростбиф съем и игру посморю, хотя б первый тайм, если тибе непринципиально, – улыбаюсь. – Я же купил билет на представительскую трибуну, ну и давненько «Хибзов» в деле не видел. А тебе даж малехо не любопытно, почему я делаю это именно щас?

Больной снисходительно закатывает глаза и кивает на компашку Терри с пареньками:

– Хорошо. Лады. Только не надейся, чё я стану слушать какую-то анонимно-алкогольно-наркоманскую жалостливую хуергу за пошаговую работу с возвращением долгов, – говорит он, када мы подходим ближе и садимся к остальным.

Его упреждающая речуга как раз в тему, ведь именно с этого я и планировал начать. Меня знакомят с сыном и племяшом Больного и двумя пареньками Терри. Все они кажутся милыми, нормальными молодыми ребятами. Но небось и мы сами так выглядели в их возрасте. Еда годная, комик отмачивает хохмы, потом главный тренер Алан Стаббс делится своими мыслями за игру, и мы переходим на трибуну, чёбы наблюдать за ней с удобных поролоновых сидений. Спина слегка ноет, но не сильно. Сажуся рядом с Больным.

– Ну, – говорит он, понижая голос и стуча по внутреннему карману. – Что там за история? Зачем все это? Почему сейчас?

Мне нравится, как выглядит полузащитник «Хибзов» Макгинн. Необычный стиль бега, но мяч держит хорошо.

– Бегби, встретил его на рейсе в Л.-А. Потом виделись там пару раз. Мы типа опять дружбаны. Приходил в наш ночной клуб в Вегасе. В ответ пригласил меня на свою выставку.

Может, дело в имени Бегби, хотя, скорее всего, в словах «ночной клуб», «Вегас» и «выставка», но я прочно завладеваю его вниманием.

– Ты тусишь с этим ебаным психом? После того, чё он пытался сделать… – Больной делает паузу, пока «Хибзы» атакуют ворота «Рейтов» с подачи Макгинна.

– Нет, в том-то все и дело. Он в натуре, блядь, изменился.

Больной лыбится на сотню ватт. Тыкает пальцем на фол к игроку «Хибзов» и толкает сына локтем:

– Костоломы из Керколди, – фыркает он, а потом опять поворачивается ко мне: – Это сраное художество, на которое он подсел? Неужели ты хоть на секунду поверил, чё этот грохнутый на всю бошку по-настоящему реабилитировался? Да он же тебя разводит. Выжидает подходящий момент для удара!

– У миня другое чувство.

– Тогда очень рад за него.

– Бабки иму предложил. Он отказался. Этот говнюк женатый на калифорнийской красотке. У ниво двое чудесных малых дочурок, они от ниво без ума, и он их воспитует. А я своего пацана вообще редко вижу.

Больной пожимает плечами, но сморит на меня с пониманием. Понижает голос до шепота:

– А то я не знаю. Мы же с тобой оба на заботливых папаш не тянем, – он украдкой поглядывает на сына, – ну и хули? Так как же, блядь, Бегби добился таких успехов?