Этот поистине беспрецедентный по степени одичания его автора и стоявших за ним истинных хозяев приказ действовал долгих 14 месяцев. И только 17 октября 1938 г. за подписью все того же Ежова и недавно назначенного начальником Главного управления государственной безопасности НКВД СССР комиссара государственной безопасности 1-го ранга Л.П. Берии появился приказ № 0689, отменивший пункт 36 оперативного приказа № 00486 об обязательности ареста жен «врагов народа» одновременно с мужьями. В дальнейшем предлагалось репрессировать не всех жен арестованных или осужденных всякого рода врагов народа, а «только тех из них: а) которые по имеющимся материалам были в курсе или содействовали контрреволюционной работе своих мужей; б) в отношении которых органы НКВД располагают данными об их антисоветских настроениях и высказываниях и которые могут быть рассматриваемы как политически-сомнительные и социально опасные элементы»22.

Вопрос об аресте жен «врагов народа» должен был решаться в каждом отдельном случае начальником соответствующего органа НКВД. Порядок ареста и дальнейшего направления жен «врагов народа», а также порядок размещения их детей, установленный оперативным приказом № 00486 от 15 августа 1937 г., полностью сохранялся и на дальнейшее. Таким образом, если при решении вопроса об аресте военнослужащих хотя бы декларировалась необходимость согласования с наркомом обороны и санкции прокурора, то при аресте их жен о прокурорах даже и не упоминалось. Все они находились в рабской зависимости от начальника соответствующего органа НКВД.

Раскинувшаяся на две части света необъятная страна совершенно явственно превращалась в огромный арестный дом. Академик В.И. Вернадский не был тогда знаком с ужасными государственными документами, но он зорким глазом ученого с мировым именем умел не только наблюдать, но и проникнуть в суть явлений. Он ставит научный диагноз сложившейся ситуации и с риском для жизни записывает в своем дневнике в 1938 г.:

«5 января, утро… Мильоны арестованных. Это быт…

4 февраля, утро… Стоит стон и сумятица в связи с арестами. Все разваливается.

21 ноября, утро… Невольно и неизбежно разговоры всюду об арестах – являющихся сейчас основным болевым явлением, разрушающим жизнь»23.

К концу 1938 г. все более становилось ясным, что дальше такой беспредел в совершении массовых арестов продолжаться не может, что надо хотя бы формально попытаться ввести его в какие-то рамки. Политбюро ЦК ВКП(б) 8 октября 1938 г. принимает постановление: «Поручить комиссии в составе тт. Ежова (председатель), Берия, Вышинского, Рычкова и Маленкова разработать в 10-дневный срок проект постановления ЦК, СНК и НКВД о новой установке по вопросу об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия»24. До чего же крепким стал симбиоз партийных, советских и карательных органов, что в постановлении Политбюро речь шла о подготовке совместного постановления ЦК ВКП(б), СНК СССР и НКВД СССР! Насколько мне известно, такого еще не бывало за всю предшествовавшую 40-летнюю историю российской партии рабочего класса.

Уже судя по составу комиссии, которой была поручена разработка проекта постановления, можно было сделать вывод, что никаких коренных изменений в практику террористического насилия над народом предложено не будет, что и на этот раз будет проведена очередная попытка накинуть своеобразную камуфляжную сеть на ужасную громаду невообразимых злодеяний против всех народов Советского Союза. Так оно и получилось.

В утвержденном Политбюро ЦК совершенно секретном постановлении СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия» от 17 ноября 1938 г. отмечалось, что «за 1937—38 гг. под руководством партии органы НКВД проделали большую работу по разгрому врагов народа… также и по разгрому шпионско-диверсионной агентуры иностранных разведок»25. Здесь ставилась задача, «продолжая и впредь беспощадную борьбу со всеми врагами СССР (новый термин! – О. С.), организовать эту борьбу при помощи более совершенных и надежных методов»26.

К этому времени прошло уже почти два года массового беспощадного террора с неисчислимыми губительными последствиями. И хотя в самом начале постановления сказано, что вся, по существу погромная, работа органов НКВД проходила «под руководством партии», верхушка ВКП(б) сочла необходимым констатировать «крупнейшие недостатки и извращения» в деятельности НКВД и прокуратуры и тем самым определенным образом дистанцироваться от них. Поэтому-то и убрали из заголовка «НКВД». Отмечалось, в частности, что работники НКВД предпочитали действовать более упрощенным способом – путем массовых арестов и что они настолько привыкли к этому методу, что «до самого последнего времени возбуждают вопросы о предоставлении им так называемых «лимитов» для производства массовых арестов»27.

Этим постановлением Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) запретили органам НКВД и прокуратуры производство каких-либо массовых операций по арестам и выселению. Вспомнили, наконец, и о Конституции, принятой как раз накануне большого террора. В постановлении указывалось, что в соответствии со ст. 127 Конституции СССР аресты производить только по постановлению суда или с санкции прокурора. Специальный пункт 3-й был прямо посвящен интересующему нас вопросу: «При арестах органам НКВД и Прокуратуры руководствоваться следующим:

а) согласование на аресты производить в строгом соответствии с постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 17 июня 1935 года;

б) при истребовании от прокуроров санкций на арест – органы НКВД обязаны представлять мотивированное постановление и все, обосновывающие необходимость ареста, материалы;

в) органы Прокуратуры обязаны тщательно и по существу проверять обоснованность постановлений органов НКВД об арестах, требуя в случае необходимости производства дополнительных следственных действий или предоставления дополнительных следственных материалов;

г) органы Прокуратуры обязаны не допускать производства арестов без достаточных оснований.

Установить, что за каждый неправильный арест, наряду с работниками НКВД, несет ответственность и давший санкцию на арест, прокурор»28.

Прошло всего две недели, и 1 декабря 1938 г. Совнарком СССР и Центральный Комитет ВКП(б) принимают новое совместное постановление П-4407 «О порядке согласования арестов». В нем отмечается, что действовавшее до тех пор аналогичное постановление СНК и ЦК от 17 июня 1935 г. устарело, нуждается в уточнении и поэтому оно объявлялось отмененным и заменялось постановлением от 1 декабря 1938 г. Этим постановлением, подписанным Молотовым и Сталиным, устанавливалось, что разрешение на аресты депутатов Верховного Совета СССР, Верховных советов союзных и автономных республик даются лишь по получении органами прокуратуры и НКВД согласия председателя президиумов соответствующих Верховных советов. Далее подробно излагался порядок согласования арестов руководящих сотрудников наркоматов, различного рода директоров и руководителей, инженеров, агрономов, профессоров, врачей, членов и кандидатов ВКП(б) и др. Главный принцип – разрешение на арест дается только по получении согласия соответствующего руководителя арестуемого (наркома, секретаря райкома ВКП(б), секретариата ЦК ВКП(б) и т. д.). Специальный пункт 3 гласил: «Разрешения на аресты военнослужащих высшего, старшего и среднего начальствующего состава РККА и Военно-Морского флота даются по согласованию с Наркомом обороны или Наркомом Военно-Морского флота по принадлежности»29.