Мои родители живут в Хабаровске, откуда я родом. Мама периодически приезжает в гости, а вот отец совсем не может, слаб здоровьем и боится не выдержать перелет. Я все обещаю наведаться на родной Дальний Восток, но никак не могу выкроить ни время, ни деньги. Этих чертовых денег вечно ни на что не хватает, хотя я хорошо зарабатываю. Но и трачу тоже хорошо – ипотека, кредит за машину, который, к счастью, я уже выплатил, стало немного полегче. Но из 96 тысяч рублей 50 тысяч уходит на оплату ипотеки, около пяти – на коммунальные услуги и услуги связи, а остальное – на оплату услуг няни (15 тысяч рублей в месяц, я говорю, Алина – подарок!), бензин, детский сад, жизнь. От Марии я получаю какие-то алименты, но они идут на счет вклада Сонечке, и я не снимал оттуда ни рубля и даже не знаю, сколько там накапало за два года, пока мы в разводе с этой дамой.

Малышка уснула, но мне пришлось разбудить ее, чтобы накормить таблетками, приняв лекарство, она вновь практически мгновенно уснула. Я надел пижаму и лег рядом, вдохнул ее запах. Сонечка была горячая, такая родная и любимая. Я не понимаю, как можно не любить ее? Мне кажется, все люди на планете должны любить мою малышку, и уж тем более ее собственная мать.

Спи, малышка, папа рядом…

– Макс! Ты меня слышишь?

Я потряс головой. Тот последний вечер с Сонечкой так явственно, так ярко загорелся в моей голове, что даже затмил реальность. Промозглый вечер четверга, свет фонаря, сугробы снега с подсохшей коркой, улыбающаяся Соня с фотографии на памятнике. Когда прихожу к Соне, я всегда вспоминаю тот вечер. Самый последний вечер в Сониной жизни, когда я был очень обеспокоенный, но все еще живой и счастливый отец.

– Да, я тебя слышу, Алина, – ответил я. – Но не понимаю, о чем ты говоришь.

– Прости меня, Макс, прости.

– Алина, уже поздно и холодно. Возвращайся домой. И перестань сюда ходить, перестань просить у меня прощения. Ты ведь знаешь, что ты не виновата. И я тебе это говорил. Теперь прошу тебя: уйди, оставь нас уже в прошлом.

Алина заплакала, отпустила мои ладони и ушла куда-то в темноту. Еще некоторое время я слышал ее удаляющиеся всхлипы, а потом все стихло.

Когда я ехал на метро домой, в голове пульсировала какая-то мысль, никак не связанная с моим текущим делом. Я не мог сосредоточиться и выловить ее, чтобы поднести к свету и внимательно разглядеть. Что-то билось на самой поверхности, но ускользало.

И только когда я вышел из подземки и быстрым шагом пошел до съемной квартиры, понял.

Почему Алина сказала, что тот вирус, убивший мою Сонечку, не дает ей покоя?

Дома я принял душ, приготовил себе поесть. В Америке я приучил себя есть трижды в день: завтрак, обед и ужин. Ужинаю я обычно чем-то мясным с овощами, что легко в приготовлении и всегда можно найти в холодильнике. На этот раз в кастрюлю отправилась куриная грудка, пока она варилась, я нарезал толстый помидор и пару огурчиков, заправил салат оливковым маслом. Когда грудка сварилась, я ее покрошил и бросил в салат. Вот и ужин.

Информации в Интернете по поводу вируса NH23 практически не было, но мне удалось найти сайт крупной российской фармацевтической компании, которая продает на территории России индийский препарат «Формуцик», в показаниях к применению которого этот штамм вируса описан.

Про «Формуцик» я знаю. Уже после похорон я разговаривал со следователем, и он сказал, что в Москву завезли первую партию «Формуцика», который хоть и не предназначен для лечения этого штамма гриппа, но лечит его успешно у пациентов всех возрастов. Завезли его слишком поздно.

В рунете информации про клинические исследования «Формуцика» отсутствовали, но это не показатель. В рунете вообще мало необходимой информации, зато очень много самого разного дерьма, вроде сайтов с пиратскими фильмами, глянцевых журналов и просто тонны глупых шуток и картинок. А вот на английском языке я нашел несколько статей, правда, совсем коротких, но содержательных.

Препарат «Формуцик» индийского концерна NH вовсе не предназначен для лечения гриппа, его изобретали как средство для лечения венерических заболеваний, однако своевременные действия российских властей позволили гражданам спастись: в России «Формуцик» поступил в продажу, минуя клинические исследования. Препарат сейчас находится на соответствующем оформлении, но Министерство здравоохранения выдало разрешение на временную продажу препарата до конца года.

Честно сказать, я совершенно не являюсь специалистом в фармакологии, а уж тем более не понимаю составляющих фармацевтического бизнеса. И поэтому мне непонятно: если существуют определенные правила введения лекарственного препарата, то почему Минздрав разрешил продажу «Формацика» без клинических исследований? Судя по всему, клинические исследования – обязательный элемент лицензирования препарата. Или нет?

Для того чтобы это понять, мне потребовалось несколько часов на изучение нормативной базы. Это только кажется, что для получения информации обязательно нужны консультанты, долгие годы исследований и прочее. На самом деле все просто: читайте законы.

Итак, в России с 2003 года существуют правила, которые регулируют проведение клинических исследований, точно такие же, что и в США, и Европе. Только проведенные за границей исследования хоть и не опровергаются российским Минздравом, но не дают право на регистрацию препарата.

То есть проведения клинических исследований на территории России не избежать. После следуют всевозможные экспертизы качества препарата, и только после этого Министерство здравоохранения выдает свидетельство о регистрации, которое позволяет лекарству выйти на рынок.

Отлично, с этим разобрались. А что дальше?

Как «Формуцику» удалось пробраться на рынок, минуя клинические исследования? Я прошерстил уйму интернет-ресурсов, среди которых нашел несколько сайтов аккредитованных компаний, проводящих клинические исследования лекарств в России. Они также оказывают услуги по регистрации. У них на сайте написано, что в среднем регистрация лекарственного средства занимает восемнадцать месяцев, двенадцать из которых приходится на клинические исследования. Стоимость регистрации выходит примерно 3 миллиона рублей за один препарат. Не так много.

Но… Даже если предположить, что ранее в России был зарегистрирован аналог «Формуцика», то зарегистрировать его бы не успели, и вот почему.

«Нулевой» пациент был зарегистрирован за неделю до того, как заболела Сонечка. А первые продажи «Формуцика» начались спустя неделю после смерти Сони. То есть две недели. Конечно, при условии, что «Формуцик» не заявился раньше со всеми регистрационными документами. Я попробовал найти такую информацию, но для этого требуется регистрация в личном кабинете на сайте Росздравнадзора. Видимо, эта информация недоступна для обычных граждан.

Но не для журналистов!

Я написал письмо своему коллеге Стивену Уоткерсу, который занимается добычей таких вот сведений, используя ресурсы, доступ к которым имеют только узкие специалисты. Стивен прислал результаты запроса через полчаса – я даже не успел занести все найденные сведения в блокнот, чтобы ничего не упустить.