«Что-то скроет, – догадался Игорь. – Что-то точно скроет!».

– Да, с Викторией я знаком. Дмитрий брал ее с собой в Дубай мы летали на конференцию. Это была полурабочая командировка, нам необязательно было быть, но Дмитрий захотел. Пару дней мы отдыхали, а потом была конференция, после которой полетели домой.

– И что же там произошло, в Дубае?

Ох, как не понравился Михаилу этот вопрос! Игорь аж почувствовал напряжение, исходившее от парня.

– Ничего не произошло, – ответил Михаил, стараясь говорить спокойно, и ему это почти удалось. – А почему вы спрашиваете?

– Ну вы так заволновались… У вас случился конфликт с Викторией? Или с самим министром?

– Нет, – быстро ответил Михаил. – Никаких конфликтов у нас не случилось. Все было обычно, приехали, позагорали, каждый сам себе, потом сходили на мероприятие, потом на вечеринку. Все.

– В министерстве говорят, что в последнее время Шелехов осыпал вас благами – кабинет вон отдельный выдал. Было такое?

– Да, но это нельзя назвать благом. До этого я работал в канцелярии, там всегда много посторонних. А я работаю с конфиденциальными документами. Это вполне объяснимо, что, когда освободился кабинет, Дмитрий предложил мне туда переехать. А кого туда поселить? Советника? Может быть, секретаря?

– Почему бы и нет?

– Дармоеды, – ответил Михаил и покачал головой. – Если вы пытаетесь поймать меня на чем-то таком, что не позволено Юпитеру, то поговорите с советником министра. Вот этот человек, доставшийся в наследство от предыдущего босса министерства, совсем не на своем месте. И мне кажется, не в своем уме. Он вообще не понимает, что делает, и чем занимается министерство…

– Но все же что должно было произойти в Дубае, после чего обычному ассистенту начали выдавать премии, отдельный кабинет и хвалили на всех углах? – гнул свое Игорь, не обращая внимания на попытки Михаила увести разговор в сторону советника министра, о котором Игорь уже все знал и был солидарен с Михаилом.

– Да я же говорю вам, ничего там не произошло, – терпеливо ответил Михаил. – Что вы заладили с этими Эмиратами? Все было нормально, ничего не случилось. А кабинет и премии – я заслужил, в служебных записках подробно изложено за что, можете ознакомиться с ними.

– Обязательно ознакомлюсь, – пообещал Игорь.

Он замолчал, записывая в блокнот какие-то слова, не относящиеся к делу. Михаил напряженно молчал. События в Дубае всплывали не раз, но отчего-то люди не акцентировали на них внимания. Наверное, потому, что не знали, что там было. А вот Михаил знает! Знает, но говорить не хочет. Значит, рыльце-то в пушку. Но ничего, все тайное станет явным.

– Михаил, у вас есть подозрения, кто убил министра?

Михаил помотал головой.

– Я не знаю. Понятия не имею.

– И даже предположить не можете, какими могут быть причины? Работа? Личная жизнь?

– Я плохой для вас свидетель, – ответил Михаил. – Сплетен не знаю, догадок не строю. В личную жизнь коллег не лезу, в свою никого не впускаю.

«Нет, дорогой друг, – подумал Игорь. – Все-то ты знаешь! Все знаешь, но не расскажешь. А я не буду у тебя допытываться. Сам все расскажешь как миленький. Дай я только нос по ветру настрою, волну поймаю, и все мне станет ясно, все станет понятно. И уже ты будешь просить, чтобы я выслушал. А я еще подумаю, стоит ли тебя слушать».

Наташа, 15 марта года

Для Наташи стало шоком, что жена Димы умирает в больнице. То есть не жена уже, а вдова. Наташа не знала о ее болезни. Они не были близко знакомы, встретились только однажды, на одном из мероприятий. Наверное, его жена все тогда поняла. Говорят, жены чувствуют, когда рядом с ними возникают любовницы. И могут почувствовать, что вот эта женщина, вроде нейтральная, вроде совсем чужая, ночами трогает ее голого мужа.

Наташа вошла в палату. В руках у нее была коробка с апельсинами и небольшой букетик цветов – такова традиция. Если человек болеет, неважно чем, ему нужны апельсины.

– Входите, – услышала она.

И вошла. Возле больничной кровати стояло огромное кресло, в котором сидел молодой человек. Судя по тому, что в кресле больше не было свободного места, Виктор телом пошел в отца.

– Вы кто?

– Меня зовут Наталья Добронравова, – представилась Наташа. – Я подруга Димы.

– Все его подруги мне известны, – сказал Виктор. – Про вас я слышу впервые.

– Витюша…

Сиплый, почти шепот, от которого веяло могильным холодом. Наташа сдержала себя, чтобы не поежиться, и посмотрела на кровать.

Среди кристально белых подушек и одеял лежала лысая женщина. Пересохшие, потрескавшиеся губы, воспаленные глаза под тяжелыми веками, вокруг – синева. Она совсем иссохла, тело не угадывалось в одеялах. Наташа помнила эту женщину совсем другой – высокой, с Диму ростом, стройной блондинкой, очень подвижной, изящной, настоящей леди. А здесь, в этом убитом болезнью и смертью отделении интенсивной терапии лежала высохшая старуха, доживая отведенное ей время. Сколько ей осталось? Неделя? Месяц? Три?..

– Да, мам, я здесь, – сказал Виктор, наклонившись к матери.

Наташе стало не по себе. Она уже знала, что жена Димы практически всегда находится без сознания. И сейчас, в период ее пробуждения, она отнимает драгоценное время у сына. Наташа повернулась, чтобы уйти, но услышала:

– Сынок, дай нам поговорить.

– Мама, ты слаба, – ответил Виктор. – Хочешь, я покормлю тебя?

– Нет, сынок, я хочу поговорить с ней. Оставь нас.

Виктор кивнул, поцеловал мать в щеку. Она легонько коснулась его и слабо-слабо улыбнулась, как будто мышцы на лице ее совсем не слушались. У Наташи разрывалось сердце от этой картины. Она и не думала, что Виктор так привязан к матери.

Конечно, она и не могла об этом думать – Виктора она видела тоже, наверное, во второй раз, максимум в третий. А с Димой о его семье они никогда не говорили.

Виктор вышел, серьезно посмотрев Наташе в глаза. Он остановился прямо за дверью. Его огромная фигура отлично просматривалась через матовое стекло больничной двери.

– Подслушивать будет, – сказала Наталья Николаевна. – Весь в меня. Здравствуй, Наташа.

– Здравствуй, – ответила Наташа.

– Садись, поговорим.

– Куда поставить цветы?

– Рановато ты их принесла, подруга, – ответила вдова Димы.

– Я не с этим подтекстом, я просто принесла цветы, чтобы хоть как-то порадовать… Мне хотелось, чтобы весна… Чтобы было приятно… Чтобы пахло свежими цветами…

– Да шучу я, шучу, знаю, что без задней мысли. Поставь куда-нибудь да садись скорее. Сил и вправду нет.