class="p1">«Не очень приятно, когда люди уходят так внезапно, не правда ли?» – подумала я с чувством глубокого удовлетворения и ушла, пока он меня не увидел.

Если я что-то и знала о Николасе, так это то, что его невозможно сбить с пути, если он сосредоточился на какой-то цели. Я видела его взгляд, и он не позволит мне так легко от него ускользнуть. А еще он обладал необъяснимой способностью находить меня, что было очень здорово, когда я оказывалась в опасности, но совсем некстати, когда хотела его избегать.

Я направилась к главному зданию, надеясь, что люди на арене задержат Николаса достаточно долго, чтобы я успела сбежать. Убегая от него, я чувствовала себя обиженным ребенком, но после вчерашней ночи и потрясения от новой встречи с ним мои чувства были на пределе, и я попросту не могла сейчас с ним видеться.

Сделав десять шагов, я вдруг осознала, что единственным местом в главном здании, в котором я могла спрятаться, была моя комната, а мне совсем не хотелось проводить день, запершись в ее стенах. Сменив направление, я направилась к зверинцу и протяжно выдохнула, когда тяжелая дверь закрылась за мной. Хьюго и Вульф бросились в переднюю часть клетки и заскулили.

– Привет всем, – поздоровалась я, отпирая клетку ключом, который мне дал Сахир. – Похоже, мы весь день проведем вместе.

Глава 7

Голод в конце концов заставил меня выйти из укрытия. Приведя себя в порядок, я пошла в столовую в надежде, что не столкнусь там с Николасом. Это был его первый день после возвращения с задания, а значит, они с Тристаном, наверное, заперлись у последнего в кабинете.

Мое беспокойство утихло, когда я вошла в столовую и не увидела Тристана за его привычным столом. Выдохнула, даже не подозревая, что до этого момента задерживала дыхание, и пошла за подносом.

У меня всегда был здоровый аппетит (на зависть девчонкам в моей школе), и теперь я знала, что могу поблагодарить гены Мохири за такой быстрый обмен веществ. Те девчонки наверняка вконец бы меня возненавидели, если бы увидели количество пиццы на моей тарелке.

Я уплетала уже второй кусок, как вдруг Джордан выдвинула стоящий напротив стул и поставила на стол поднос с бургерами и картошкой фри.

– Что тебе нужно?

Она заправила за уши выбившиеся пряди светлых волос и окинула меня оценивающим взглядом.

– Думаю, что я, возможно, недооценила тебя, котенок. Ты могла вчера уйти из кинотеатра, но осталась, хотя у тебя даже не было оружия и был велик риск стать закуской для демона. Для этого нужна храбрость.

– Я не сбегаю. – «Лгунья. Ты весь день бегаешь от Николаса». – И меня зовут Сара, а не котенок.

– Принято к сведению. – Она взяла один из бургеров и откусила огромный кусок, который шокировал бы всех девчонок-подростков, с какими я была знакома дома. Прикончив бургер за несколько минут, она заговорила снова. – А тебя нелегко напугать. Очень жаль, что ты не умеешь сражаться, потому что мужества тебе не занимать.

– Ну спасибо, наверное.

– Нет, я серьезно. Оливия – достойный воин, но все равно вздрагивает от собственной тени, а парни не знают, что делать при встрече с настоящим монстром. Но я видела тебя вчера вечером. Ты бросалась прямо в бой, даже когда была ранена, и дразнила этих миног, чтобы отвлечь их от нас. Это было очень круто.

– Или глупо. – Я взяла третий кусочек пиццы. – Так или иначе, ты и сама не промах. Впечатляюще орудовала мечом. Я бы, наверное, отрубила собственную голову.

Джордан расплылась в широкой улыбке, озарившей все ее лицо. Я оказалась права в своем суждении, сделанном еще пару дней назад. Она была красива, когда не сверлила всех сердитым взглядом.

– Я так здорово еще не веселилась… наверное, никогда!

– Жаль, что тебя не было в Мэне пару месяцев назад. Это было бы лучшее время в твоей жизни.

Ее рука замерла, не донеся кусочек картошки до рта.

– Ты правда совершила все то, о чем рассказывала остальным? – Я кивнула. – Черт побери. И ты в самом деле видела Николаса в бою?

Я взмахнула куском пиццы.

– Да почему все так им восхищаются? Он хорошо владеет мечом. Эка невидаль!

Джордан посмотрела на меня как на скудоумную.

– Николас не просто хорош, Сара. Он лучший. Делает все, что пожелает, и ему это позволяют именно потому, что он так невероятно хорош. К тому же его все равно никто не смог бы остановить. Никто не отказывает Николасу.

– Все постоянно мне об этом твердят. Жаль тебя разочаровывать, но он просто человек, который ходит по земле, как и все остальные. – Я бросила недоеденный кусок пиццы обратно в тарелку и отодвинула ее в сторону. – Неудивительно, что он такой высокомерный, при том что все его боготворят.

– Ха! Попробуй сказать ему об этом.

Я ответила ей легкой улыбкой.

– Уже не раз говорила.

Джордан оторвала кусочек пеперони от моей пиццы и съела его.

– Ну да, поверю, когда сама увижу. Мне кажется…

Я почувствовала его присутствие за мгновение до того, как увидела, что Джордан покраснела и потупила взгляд в тарелку в редком приступе робости. Едва я успела заметить, что в столовой наступила подозрительная тишина, как стул рядом со мной отъехал, и Николас поставил на стол свой поднос.

– Вы ведь не против, если я к вам присоединюсь? – спросил он и сел, не дожидаясь ответа.

Я повернулась, чтобы смерить его хмурым взглядом, и вздрогнула, увидев его серые глаза в считаных сантиметрах от моих.

– Ты… – пролепетала я и отстранилась, отчего его губы изогнулись в знакомой ухмылке. – Дай угадаю: больше никто не соглашается с тобой есть.

Он одарил меня ленивой улыбкой, от которой желудок начал вытворять то, что точно не должен был вытворять.

– Кажется, я припоминаю, что ты была гораздо любезнее, когда мы в последний раз ужинали вместе.

– Можно подумать, у меня был выбор, – ответила я, вспомнив последнюю ночь, которую провела в Нью-Гастингсе. – Вы все не спускали с меня глаз той ночью.

– Вообще-то я имел в виду ту ночь, когда разразилась буря и вырубило электричество.

Воспоминания о той ночи – как мы уплетали сэндвичи при свечах и болтали, сидя у огня, – заполнили мои мысли, и внезапно в комнате стало слишком жарко. Я отвела взгляд.

– Люди меняются, – только и смогла сказать я.

Я чувствовала на себе взгляд Джордан, которая слушала наш диалог, и мне меньше всего на свете хотелось ругаться с Николасом при посторонних.