Он бежал, не обнажая оружия. Он увернулся от одного горбуна, бросившегося на него, потом от другого. Наконец, оказавшись в окружении горбунов, он обеими руками одновременно выдернул из ножен два меча с укороченными клинками и пустил их в ход.

– Это за Саваса! За Саваса! За Саваса! – повторял он.

(Тридцать дней назад пояс с этими мечами, кинжалом и накидкой снял с себя и подарил лучшему ученику Тагуар, один из лесовиков, обучавших дорлифян владеть оружием.

– Владей ими, Фэдэф, – сказал он. – Но не позволяй им завладеть твоей душой и их жажде стать твоей жаждой.)

Вспомнив жар крови, мечи Фэдэфа словно сошли с ума. Кровь была везде, она бежала по жилам, большим и маленьким, она текла сверху и снизу, справа и слева, спереди и сзади, и, чтобы вобрать её жар и раскалиться до огня, надо было только всюду успевать. И мечи Фэдэфа, пылкие как огонь и быстрые как молния, соединившись с его даром предвидения, которое сжалось до мгновений, успевали.

Тем временем лесовики вступили в бой. Дугуан отправил сто воинов за Дорлифский ров, чтобы укрепить вторую линию обороны, а сам с двумя сотнями атаковал горбунов с левого фланга. Быстро оценив врага, Дугуан приказал:

– Разбиться на тройки! В тройках действовать слаженно! Копьё и двузубец поддерживать мечом и секирой! Лучники! Первый ряд пропустить! По следующим – выпустить стрелы!..

Целые ряды горбунов на полном ходу рухнули на землю: стрелы лесовиков не ловили удачи и не оставляли такого шанса выбранным жертвам. Выросшие на поле «каменные» гряды замедляли продвижение горбунов, которые следовали за сражёнными. Тройкам лесовиков было нетрудно одолеть тех, кто достиг их позиций. Ещё дважды лесовики повторили этот приём ведения боя. А когда, миновав Дорлиф и перейдя ров, в атаку двинулся отряд Трэгэрта, Дугуан отдал своим приказ наступать…

По рядам воинов Дорлифа уже пробежало предостережение об опасности смотреть в глаза каменным горбунам, но многие в пылу боя забывали об этом и были сломлены зловещим оружием врага. Лесовики же смело устремляли свои взоры навстречу неведомой силе, и ни один из них не поддался ей, потому что этой злой силе противостояла другая сила – оберегающая. Она была заключена в маленьких камнях, которые они носили на груди. Но не во власти лесовиков было передать эту защиту дорлифянам: не они находили камни – каждого из них находил камень, назначенный ему судьбой.

Битва продолжалась целый день. Перевеса не было ни на той, ни на другой стороне. И казалось, этому не будет конца. И казалось, это закончится только тогда, когда в живых не останется никого. Поле брани было усеяно камнями, мёртвыми камнями, и человеческими телами. Дорлифяне были измождены беспрерывной сечей. По приказу Дугуана лесовики распределились по всему пространству битвы. Их тройки появлялись там, где мечи и секиры уступали клыкам, и живые глаза покорялись смертоносным взорам. Лесовики сражались искусно и храбро. Умирали спокойно и отрешённо. Сражённые, перед смертью они произносили одно понятное только им слово: «Палерард!», произносили его так, как будто знали, что их жизнь продолжится в нём…

Битва не унималась целый день. И когда вдруг все услышали шёпот над землёй, сильный, проникновенный, битва остановилась. Каждому показалось, что шёпот раздался вблизи от него, и каждый опустил оружие, сам не ведая почему. Через мгновения воля вернулась к воинам, но они не пустили его в ход, потому что в эти самые мгновения каменные горбуны, все как один, развернулись, спрятали головы в горбы и побежали в сторону леса Шивун. Ни у кого из дорлифян не было ни сил, ни страсти преследовать их.

– Всем отойти за ров! – прокричал Тланалт.

– Всем за ров! – повторили команду несколько голосов.

За рвом воинов ждала забота сельчан, помощь лекарей, пища и отдых. За ранеными и убитыми через ров на страшное поле потянулись повозки. В самом конце этого поля спиной к Дорлифу стоял человек. Он стоял долго, смотря вдаль, в ту сторону, куда ушли каменные горбуны. В руках он держал два меча, два медленно остывавших меча…

Фэдэф вернулся в лагерь дорлифян уже затемно. Повсюду горели костры. Воины отдыхали. Рядом с ними сидели их близкие. Увидев Фэдэфа, многие вставали и кланялись ему. Раздавались тихие голоса:

– Спасибо тебе, Фэдэф. Мы живы благодаря тебе.

– Смотрите: Фэдэф идёт, наш Фэдэф.

– Говорят, в бою ему не было равных.

– Береги себя, Фэдэф.

– Фэдэф, иди к нашему костру. Отдохни. Поешь.

Фэдэф подошёл на голос и сел у костра. Женщина подала ему миску с жареным мясом и варёными овощами, потом ломоть хлеба и чашу травяной настойки. Подле огня сидели ещё две женщины, старик и мальчик, прислонивший к плечу старика голову, его веки смыкались: сон брал верх над любопытством. По другую сторону костра на постланных на землю волчьих шкурах спали два воина. Сзади кто-то тронул Фэдэфа за плечо. Он обернулся: это был Лэтотэл. Он жил неподалёку от Фэдэфа – они знали друг друга.

– Фэдэф, я должен рассказать кому-то из главных людей о том, что видел сегодня. Для меня главный на этой войне после гибели Саваса ты. Позволь рассказать тебе.

– Ну какой я главный, Лэтотэл. Я простой воин и твой сосед. Но если ты решил сказать что-то мне, скажи.

– Ты знаешь, Фэдэф, после того как я потерял руку, я не оставил своего промысла. Но теперь я всегда охочусь с ферлингами. Они сильны и не знают страха. Ферлинг, взрослый натасканный ферлинг, в одиночку может одолеть волка и даже кабана. К чему я всё это говорю? Всё время, пока вы бились с этими горбатыми тварями, мои ферлинги не находили себе места: злились, кричали, метались по клеткам, царапали и хватали их клювами. Глаза у них были… злющие. Я спросил Соркроса про его ферлингов – всё то же самое, тоже будто с ума сошли. И тогда я подумал: и они могут сгодиться в бою, ведь и кабан тварь, и горбатые твари – ещё какие твари. Что скажешь, Фэдэф?

– Думаю, сгодятся, Лэтотэл. Спасибо тебе.

– И что мне теперь делать?

– Рвёшься в драку? Не долго тебе терпеть: они очень скоро вернутся.

– Если бы не рука, сам бы в строй встал.

– Я скажу о твоём предложении Тланалту. Думаю, ты со своими помощниками повоюешь.

– Я… с помощниками… Благодарю тебя, Фэдэф. Тогда я буду ждать дома. Им шепну на ухо.

– Шепни-шепни.

Фэдэф поднялся.

– Спасибо вам за тепло.

– Тебе спасибо, Фэдэф. Савасу, брату твоему, спасибо: он за нас голову сложил.

Фэдэф шёл к дому Управляющего Совета: ему надо было увидеть Тланалта. Другую же встречу он оттягивал. Он знал, что она неизбежна, но не представлял себе, как посмотрит в глаза Тэоэти и Брарбу, жене и сыну Саваса…

* * *

Это случилось четырнадцать лет назад, когда Савасу было столько же лет, сколько сейчас Фэдэфу. Савас с друзьями охотился в горах. Они спускались в ущелье, чтобы дальше идти вдоль реки. Савас спустился первым и, когда подходил к реке, в двух шагах от воды, около камня увидел ребёнка. На нём была только лёгкая рубашечка. Он лежал неподвижно и не издавал никаких звуков. И было непонятно, жив он или мёртв. Савас подбежал к нему, встал на колени и дотронулся до его ладошки – мальчик открыл глаза. Он не плакал и не кричал, только протянул к Савасу руки. Савас поднял мальчика. Его окружили друзья. Все были сильно удивлены: как в таком труднодоступном месте оказался ребёнок, которому с виду было не больше четырёх лет? Савас то ли в шутку, то ли всерьёз сказал: