Для игрушек-самоделок использовались всевозможные подручные материалы: пустое яйцо (для головы клоуна или паяца), материя, вата, бумага и т. д. Одним из самых распространенных самодельных украшений стали цепи из разноцветных листов бумаги, изготовление которых было столь простым, что к этому делу можно было привлекать даже очень маленьких детей.

«Перед самым Рождеством и перед елкой начинается детская суматоха и возня с устройством и клейкой разных украшений и картонажей» [см.: {292}: 905]. Дети сами или же под руководством взрослых делали фонарики, корзиночки, домики, флажки и пр. О таких занятиях в преддверии ожидаемой елки рассказывается в воспоминаниях почти всех детей Льва Толстого. Мы узнаем, как в начале 1870‐х годов перед Рождеством С. А. Толстая ездила из Ясной Поляны в Тулу для закупки множества специальных голеньких куколок, которых дети прозвали «скелетцами». Т. Л. Сухотина-Толстая вспоминает:

Теперь этих кукол давно уже не делают. А в мое детство ни одна елка не обходилась без «скелетцев».

Это были неодетые деревянные куклы, которые гнулись только в бедрах. Головка с крашеными черными волосами и очень розовыми щеками была сделана заодно с туловищем.

Ноги были вделаны в круглую деревянную дощечку, так, чтобы кукла могла стоять. Этих «скелетцев» мама покупала целый ящик, штук в сто.

Дети шили для них нарядные, часто национальные костюмы, одевали их и подвешивали на елку:

Все мы запасались иголками, нитками, ножницами и начинали мастерить платья для голых скелетцев. Одевали мы их девочками, и мальчиками, и ангелами, и царями, и царицами, и наряжали в разные национальные костюмы: тут были и русские крестьянки, и шотландцы, и итальянцы, и итальянки.

Потом, уже на празднике, эти наряженные «скелетцы» раздавались приглашенным на елку крестьянским ребятишкам. Мемуаристка подробно описывает сложный процесс золочения орехов и приделывания к ним петелек, а также изготовления картонажей:

По вечерам мы все собирались вокруг круглого стола под лампой и принимались за работу <…>

Мама приносила большой мешок с грецкими орехами, распущенный в какой-нибудь посудине вишневый клей… и каждому из нас давалось по кисточке и по тетрадочке с тоненькими, трепетавшими от всякого движения воздуха, золотыми и серебряными листочками.

Кисточками мы обмазывали грецкий орех, потом клали его на золотую бумажку и осторожно, едва касаясь его пальцами, прикрепляли бумажку к ореху. Готовые орехи клались на блюдо и потом, когда они высыхали, к ним булавкой прикалывалась розовая ленточка в виде петли так, чтобы на эту петлю вешать орех на елку. Это была самая трудная работа: надо было найти в орехе то место, в которое свободно входила бы булавка, и надо было ее всю всунуть в орех. Часто булавка гнулась, не войдя в орех до головки, часто кололись пальцы, иногда плохо захватывалась ленточка и, не выдерживая тяжести ореха, выщипывалась и обрывалась.

Кончивши орехи, мы принимались за картонажи. Заранее была куплена бумага, пестрая, золотая и серебряная. Были и каемки золотые, и звездочки для украшения склеенных нами коробочек. Каждый из нас старался придумывать что-нибудь новое, интересное и красивое. Клеились корзиночки, кружочки, кастрюлечки, бочонки, коробочки с крышками и без них, украшенные картиночками, звездочками и разными фигурами [см.: {441}: 88–89].

А вот как вспоминает о семейном изготовлении елочных игрушек писательница Елизавета Рачинская:

На столе в столовой снималась скатерть. Дети во главе с отцом садились клеить елочные цепи, серебряные и золотые, нарезая неширокими полосами тускло отсвечивающие металлом листы бумаги и склеивая их кольцо в кольцо; золотили и серебрили орехи, отдувая в сторону легкие, сияющие листки, переложенные прозрачными бумажками, осторожно отделяя один и кладя на него предварительно обмазанный белком большой грецкий орех; бумажка нежно прилипала к нему, по ней легко похлопывали ваткой, выделяя при этом всю красоту, все выпуклости и извилины нарядной ореховой скорлупы; потом кончики осторожно обрезались ножницами и аккуратно заделывались; в серединку, туда, где сходятся половинки ореха, вставлялась тонко обструганная палочка, и к ней прикреплялась пухлая, праздничная, яркая шерстинка [см.: {365}: 15].

Ирина Токмакова, рассказывая о елках своего детства, пришедшегося на 1930‐е годы, когда в магазинах игрушек не было, также обстоятельно и с любовью изображает процесс их изготовления из подручных материалов:

В то далекое довоенное время у нас вечерами все — взрослые и дети — собирались за квадратным обеденным столом… Начиналось священнодействие. На стоявшей в прихожей керосинке… варился крахмальный клейстер. Когда он поостынет, им густо промазывались кусочки ваты. Вата становилась податливой, и из нее можно было вылепить, например, морковку, корзиночку, грибочки, кто поискуснее, у того получался даже зайчик или цыпленок. Когда клейстер высыхал и игрушка становилась тверденькой, ее раскрашивали школьными акварельными красками. Ах, как хороши были грибочки, помещенные в корзиночку на заготовленный еще с лета зеленый мох!

Далее следует подробный рассказ об изготовлении клоунов и матрешек из яичной скорлупы, цепей, бабочек и снежинок из бумаги, гирлянд из соломы. Самым трудным был процесс делания китайских фонариков. «У меня, — признается Ирина Токмакова, — как следует такой фонарик не получился ни разу!» [см.: {448}: 122–123].

Рассказы о семейном изготовлении детьми елочных игрушек включают в себя многие мемуары, автобиографические повести и рассказы: это и «Далекое Рождество» А. Круглова [см.: {211}], и «Детство Никиты» А. Н. Толстого, и «Чук и Гек» Аркадия Гайдара:

Из чего-чего только не выдумывали они мастерить игрушки! Они ободрали все цветные картинки из старых журналов. Из лоскутов и ваты понашили зверьков, кукол. Вытянули у отца из ящика всю папиросную бумагу и навертели пышных цветов [см.: {89}: 62].

В этих произведениях эпизоды, посвященные подготовке к елке и особенно деланью украшений, даются, как правило, наиболее обстоятельно и подробно: не только сознание, но и руки в течение всей последующей жизни хранили память о материале, из которого в детстве с таким увлечением делались игрушки. Чего только стоят такие детали, как старательный поиск детьми нужного места в орехе для просовывания в него булавки или палочки или же «отдувание в сторону» легких сияющих листков, которыми обклеивались орехи.

Затем начиналось украшение елки. Елизавета Рачинская вспоминает:

Елку украшали опять-таки всей семьей. С утра в сочельник на рояле, на столах и креслах, на подоконниках и даже прямо на полу появлялись легкие картонные коробки с гнездышками внутри, где в опилках, в стружках, в шелковой бумаге, в вате ютились райские птички, деды-морозы, девки-чернавки, яркие разноцветные стеклянные игрушки… причудливый, фантастический мир детского счастья, такой