Гилза снова засмеялась. Добрая, но немного простоватая девушка всегда начинала нервно смеяться, когда упоминали имя ее жениха.

– Нет, нет, – возразила она, – ты так просто не отвертишься. Послушай. Мама думает, что мне следует надеть голубое, но я хочу желтое. Ну, скажи, как лучше.

Джоанна вздохнула. Она любила Гилзу, несмотря на ее болтливость и недалекий ум. Они спали в одной постели с тех пор, как Джеральд впервые привел усталую и напуганную Джоанну в их дом из дворца епископа. Гилза приняла Джоанну, была к ней добра, и Джоанна никогда не забывала об этом. Но Джоанне не очень хотелось беседовать с Гилзой, чьи интересы ограничивались нарядами, угощениями и мужчинами. Последние несколько недель она только и говорила о свадьбе, и всем это уже надоело.

Джоанна улыбнулась.

– Думаю, тебе лучше надеть голубое, оно очень подходит к твоим глазам.

– Голубое? Неужели? – Гилза помрачнела. – Но у желтого такие красивые кружева спереди!

– Ну, тогда желтое.

– Но все же голубое действительно подходит к моим глазам. Возможно, оно будет лучше. А как по твоему?

– Если ты промолвишь еще хоть слово о свадьбе, то я завою, – вставила девятилетняя Дуода, завидуя тому, что Гилзе в последние несколько недель уделяли столько внимания. – Кому какое дело, какого цвета на тебе платье!

– Дуода, такие слова недостойны леди. – Ричилд подняла глаза от вышивания.

– Прости! – Дуода взглянула на Гилзу. Но как только мать перестала на них смотреть, она показала сестре язык.

– Что касается тебя, Джоанна, – сказала Ричилд, – то не тебе давать советы. Гилза наденет то, что выберу я.

Джоанна покраснела и промолчала.

– Граф Хуго такой красавец, – заговорила Берта, одна из служанок. Краснощекая девушка не старше шестнадцати, она заменила месяц назад умершую от тифа служанку. – Он так великолепно смотрится на своем боевом коне в горностаевой мантии и перчатках. – Гилза удовлетворенно засмеялась. Ободренная Берта продолжила. – Судя по тому, как он смотрит на вас, госпожа, не важно, какое платье вы наденете. В брачную ночь он быстренько снимет его с вас!

Она расхохоталась, довольная своей шуткой. Гилза хмыкнула, остальные в повозке сидели тихо, глядя на Ричилд.

Ричилд отложила рукоделие, ее лицо вспыхнуло от гнева.

– Что ты сказала? – спросила она угрожающе спокойным тоном.

– Ох… ничего, миледи, – ответила Берта.

– О, мама, я уверена, она не имела в виду… – Беспомощно попыталась заступиться за Берту Гилза.

– Грубость и непристойность! Не допущу этого в моем присутствии!

– Простите, миледи, – произнесла пристыженная Берта, но продолжала слегка улыбаться, не веря, что Ричилд всерьез рассердилась.

– Вон! – Ричилд указала Берте на открытый задник повозки.

– Но, миледи! – взмолилась Берта, наконец-то поняв свою ошибку. – Я не хотела…

– Вон! – Речилд была настроена решительно. – В наказание за твое бесстыдство, будешь идти пешком, до конца.

Идти пешком до Сэн-Дэни было тяжелым наказанием. Берта жалобно взглянула на свои ноги, обутые в грубые пеньковые сандалии. Джоанне стало жаль ее. Шутка была, конечно, глупая и грубая, но девушка так молода, неопытна и, было очевидно, что она никого не хотела обидеть.

– И будешь читать вслух «Отче Наш» всю дорогу.

– Да, миледи, – покорилась Берта. Она вылезла из повозки, пристроилась сбоку и через минуту начала читать молитву. – Pater Noster qui es in caelis… – Она читала странно, нараспев, делая акценты не в тех местах. Джоанна не сомневалась: она не понимала того, что произносила.

Ричилд продолжила вышивать. Когда она склонилась над рукоделием, прокалывая иглой плотную ткань, ее черные волосы заблестели на солнце.

«Какая она несчастная, – подумала Джоанна. – Да, она замужем за Джеральдом, но это брак по расчету. Нередко такие браки оказывались счастливыми, но им не повезло. Они спали в разных постелях, и, если верить слугам, не были близки уже много лет».

– Хочешь поехать верхом? – улыбнулся Джеральд, глядя на Джоанну со своего гнедого. В правой руке он держал поводья Боды, резвой гнедой кобылы, особенно полюбившейся Джоанне.

Девушка покраснела, взволнованная своими мыслями. Она так задумалась, что не заметила, как Джеральд отъехал, взял из резервной группы лошадей Боду и подвел ее к повозке.

– Верхом и вместе с мужчинами? – Ричилд нахмурилась. – Я этого не позволю! Это недостойно!

– Ерунда! – ответил Джеральд. – В этом нет ничего плохого, и девочке хочется покататься, верно, Джоанна?

– Я… я… – смутилась она, не желая раздражать Ричилд.

Джеральд поднял бровь.

– Конечно, тебе лучше остаться в повозке…

– Нет! – спохватилась Джоанна. – Пожалуйста. Мне очень хотелось бы проехать верхом на Боде. – Она встала и протянула руки. Джеральд засмеялся, обхватил ее за талию и усадил в седло перед собой. Затем, держа лошадей рядом, он пересадил Джоанну на Боду.

Она поудобнее устроилась в седле. Гилза и Дуода смотрели на них с удивлением, а Ричилд – с негодованием Джеральд, казалось, не замечал этого. Джоанна пустила Боду легким галопом и быстро поскакала в первые ряды. Плавный, ритмичный бег лошади радовал. Разве сравнишь это с тряской в повозке? Лук бежал рядом, высоко подняв хвост.

Она догнала Джона, не скрывавшего к ней своего презрения. Джоанна засмеялась от счастья. В конце концов, дорога до Сэн-Дени была не так уж скучна.

Они без труда пересекли приток Рейна. Мост в этом месте был прочный и широкий, один из тех, что построили во времена Карла Великого. Но на берегу Мааса, до которого они добрались на восьмой день, возникли проблемы: мост давно пришел в негодность, во многих местах провалился и сгнил настолько, что проехать по нему было невозможно. Кто-то попытался соорудить переправу, связав вместе несколько лодок. Перейти по такой переправе можно было, лишь перешагивая из одной лодки в другую. Но это не годилось для большого числа людей, лошадей и груженых повозок. Джеральд с несколькими всадниками отправился по берегу в поисках брода. Спустя час они вернулись и сообщили, что в двух милях есть брод.

Обоз двинулся дальше, повозки сильно трясло и раскачивало на вязком берегу реки. Женщины крепко вцепились в борта повозки, чтобы не вывалиться из нее. Берта шла рядом, беззвучно шевеля губами и читая бесконечную молитву. Пеньковые сандалии натерли ей ноги до крови, и она хромала, пальцы опухли, подошвы кровоточили. Джоанна заметила, что девушка искоса поглядывала на Ричилд и ее дочерей, с удовольствием видя их мучения в повозке.

Наконец они добрались до брода. Первыми в воду въехали на лошадях Джеральд и несколько дружинников, чтобы проверить глубину и дно реки. В середине реки вода доходила выше стремян, но ближе к противоположному берегу уровень воды понизился.