было определиться, каким из двух самых простых способов предстояло воспользоваться. Самым очевидным представлялось набрать номер первой попавшейся квартиры и, представившись, попросить открыть дверь. Однако у этого варианта имелся один существенный недостаток. Насмотревшиеся сериалов и криминальной хроники граждане в самый неподходящий момент проявляли бдительность и настойчиво требовали предъявить документы, несмотря на отсутствие в домофоне функции видеосвязи, или же предлагали назвать служебный телефонный номер, фамилию непосредственного руководителя и адрес отделения полиции, в котором несет службу рвущийся в подъезд страж порядка. Все эти пожелания граждан, порой высказываемые в весьма эмоциональной манере, вызывали у Гены крайнее раздражение и страстное желание произвести задержание сразу всех жителей подъезда, но к его огорчению у него не хватало для столь массовой акции ни наручников, ни полномочий. Поэтому, как правило, Гена предпочитал находить телефон участкового и уже у него выяснять заветные цифры.

На этот раз Распашной не успел определиться с выбором. Щелкнул, открываясь, замок, дверь распахнулась и из подъезда, шумно пыхтя, выкатилась массивная фигура.

– Очень вовремя, – пробормотал оперативник, хватаясь за ручку еще не успевшей закрыться двери.

Уже войдя в подъезд, Распашной оглянулся. Открывший ему дверь толстяк, нелепо переваливаясь из стороны в сторону, шел, ритмично помахивая правой рукой, словно в такт играющей только для него музыке.

– Суслов! – во всю мощь рявкнул Гена и устремился в погоню. Толстяк никак не отреагировал на заполнивший весь двор и отразившийся эхом от оконных стекол вопль. Он все такой же странной развалистой походкой двигался по тротуару, продолжая дирижировать невидимым оркестром.

– Суслов! – совершив энергичную пятидесятиметровую пробежку, Распашной ухватил толстяка за плечо. Тот вздрогнул от неожиданности и стремительно обернулся, чуть не сбив с ног оперативника.

– Ты полегче пузом размахивай, – возмутился Гена, – а то ведь и нападение при исполнении словить можешь.

– Что? – молодой человек вынул из одного уха беспроводной наушник.

– Меломанишь, значит, – Гена привычно распахнул служебное удостоверение. – Опасно так, когда ничего больше не слышишь. Мало ли, сзади какие неприятности надвигаются. А ты и увернуться не сможешь.

– Я и так не смогу, – добродушно улыбнулся Суслов.

– Трезвая самооценка, это похвально, – одобрительно кивнул оперативник, – давай-ка ты пока дискотеку свою выключишь и со мной малость побеседуешь.

– Прямо сейчас? – на лице толстяка появилось выражение подлинного ужаса. – Я только поужинать собирался. У меня, если не поесть вовремя, сразу упадок сил начинается, даже на ногах стоять не могу.

– Люди, чтобы поужинать, обычно на кухню идут, – засомневался Гена. – А ты куда на ночь глядя намылился?

– Так ведь в Макдоналдс, – толстяк махнул рукой в сторону проспекта, – я почти каждый день там ужинаю.

– Как я сразу не догадался, – пожурил сам себя оперативник. – По такому случаю объявляю вечер неслыханной щедрости. Мы с тобой вместе идем в Макдоналдс, я плачу за двоих, ну а ты в перерывах между колой и Биг Маком со мной побеседуешь. Годится?

– Годится, – неуверенно отозвался толстяк. – Только мне одного Бига мало будет.

– Кто бы сомневался, – вздохнул Распашной. – Пошли! Сколько закажешь, столько и съешь.

Четверть часа спустя они сидели за одним из столиков полупустого зала Макдоналдса, расположенного на первом этаже старого, еще дореволюционной постройки трехэтажного дома. Быстро управившись со своим чизбургером, Гена с тоской взглянул на заполнившее почти весь стол изобилие. Неизвестно, как Суслов ужинал в другие дни, но на этот раз он, похоже, решил набить фастфудом свое необъятное брюхо снизу доверху.

– Ты, Веня, давай, паузы между блюдами делай, – Распашной решительно накрыл ладонью коробку с Биг Маком, к которой потянулся Суслов, – а то я так до ночи буду ждать, пока ты насытишься. Да и кто знает, может, ты после всего этого изобилия в спячку впадешь. Так что давай поочередно. Немного поел, немного поговорил. Договорились?

– А у меня есть выбор? – толстяк печально взглянул на руку оперативника.

– Молодец! – восхитился Гена. – У тебя не только с самооценкой все правильно, ты и в целом ситуацию просекаешь. Итак, вопрос первый. Прошлый четверг вечером, часиков эдак с шести, ты чем занимался?

– Так ведь вы и так все знаете, – Суслов не отрывал глаз от Гениной ладони. – Вам Димка уже все рассказал.

– А он, получается, о моем визите тебе сообщил?

– Ну а как же, – толстяк усмехнулся, – все же друзья с самого детства. Только вы ничего плохого не думайте. Он просто позвонил, сказал, что вы за прошлый четверг пробиваете, кто чем занимался. Так что никакого, как там это у вас называется, преступного сговора.

– Ну так и чем ты занимался? Сравню твою версию с Димкиной.

– Пожалуйста, – Веня небрежно пожал плечами. – Сначала я с Бородиным пересекся. Случайно.

– Случайно, это как? – на всякий случай решил уточнить Гена.

– Я шел сюда же. Только со двора вышел, гляжу, Юрка топает. Я его сам окликнул, спросил, куда это он намылился.

– И? – поторопил собеседника оперативник.

– И он мне сказал, что к Комаровскому. Я тогда и решил с ним вместе пойти. Подумал, что поесть и у Димки можно. Он парень хозяйственный, у него почти всегда холодильник битком забит.

– Чего-то ты рано об ужине думать начал, – не удержался Распашной, – вы ведь к Комаровскому, когда пришли, еще шести не было.

– А при чем тут ужин? – Суслов изумленно уставился на оперативника. – У меня в половине шестого всегда перекус. Можно сказать, полдник.

– В Макдоналдсе? – опешил Гена. – А потом здесь же ужин? Ты и сегодня уже полдничал?

– А как же? Я ведь говорил вам, если не поем вовремя, у меня упадок сил начинается. Вот сейчас, кажется, как раз начнется.

– Ладно, жуй, – оперативник убрал со стола руку и демонстративно взглянул на часы, – две минуты тебе. Потом продолжим.

Ровно две минуты спустя Гена бесцеремонно выхватил из руки Суслова стаканчик с колой.

– Хватит! В тебе и так пузырьков много. Рассказывай коротко, чем вы там у Комаровского занимались, а самое главное – во сколько от него свалили.

– Да чем мы там занимались, – на лице толстяка появилась самодовольная улыбка, – справедливым перераспределением денежных средств.

– Это как?

– От имеющих к достойным, – Суслов негромко хихикнул, – вернее, к достойному, потому как таковым оказался я один.

– Ободрал, значит, товарищей, – заключил Гена.

– Ободрал по полной программе, – радостно подтвердил Вениамин. – Ну а что поделать, если люди на девятках мизер играют? Надо наказывать.

– И долго эта ваша экзекуция продолжалась?

– Где-то до полуночи. Точно не скажу, меня под конец разморило малость.

– Вот ты чудик, – Распашной проводил взглядом выходящих из ресторана девушек в обтягивающих джинсах и, восторженно причмокнув губами, вернулся к разговору, – у меня, когда карта прет, сна ни в одном глазу, хоть до