Иногда Олег задумывался, не сходит ли он с ума, не стоит ли ему обратиться к психологу или психиатру, в чем там между ними разница. Но дальше он ловил себя на мысли, а вдруг она уйдет? Алина. Его дочь. Его мертвая дочь. Разве он этого хочет? Сейчас он разговаривал с ней каждую ночь и понимал, что ее жизнь не закончилась, что хоть в такой форме, хоть бесплотным духом, но она существует, она мыслит, она разговаривает с ним. А что иначе? Просто разлагающийся труп на кладбище? Вместо его девочки, чью улыбку он видел почти каждый день, с тех пор как она научилась смеяться. Нет, он не хотел, чтобы она уходила. Но что за сомнения? Она злится на брата, на мать? Он не успел спросить, он снова погрузился в сон. И что было делать дальше? Как понять, не врет ли Алина или не врет ли он сам себе? Он не хотел иметь отношения к этому ребенку, не хотел.

Олег еще раз посмотрел на телефон. Новых сообщений не было. Маша больше не писала ему, видимо, нашла, чем себя еще занять. Умывшись и пожарив яичницу с колбасой, Олег сел завтракать. По привычке он открыл интернет и среди новостей увидел заголовок: «Николай Коломийцев рассказал о рождении Спасителя». Что-то внутри сначала сжалось в комок, а потом этот комок стал расти и готов был взорваться внутри, чтобы освободиться от окружавшего его тела. Это была ярость. Олег быстро щелкнул по ссылке. Источник приводил слова отца Николая, написанные вечером в твиттере: «Благодарите Господа! Нам дарована новая жизнь! Вчера в Волгограде, городе, на чьей земле пролилась кровь миллионов людей, женщина из рода, много лет служившего нашей церкви, свято верящая в Господа нашего и принявшая на себя все посланные ей страшные потери, родила ребенка. Этот ребенок жив и здоров, и благодаря антителам в его крови мы можем сделать лекарство, которое позволит женщинам, не поддавшимся на происки врага человеческого и сохранившим жизнь своим детям в утробах, родить здоровых малышей. Братья и сестры, будем вместе молиться за нее, за этого ребенка, за детей, которых можно спасти!»

Олег в ярости ударил кулаком по столу. Этот человек говорит о его сыне, о его жене, как он смеет? Почему Маша не посоветовалась с ним и разрешила все это писать? Олег увидел, что под статьей было уже несколько тысяч комментариев. Он пролистал их вниз. Традиционно сверху были самые популярные, которые поддержали лайками другие пользователи. После первых теплых слов в адрес матери и ребенка, шли комментарии совсем с другой интонацией.

«Что, решили, наконец, прекратить травить наших детей? Достаточно поубивали?» – ниже разгорался спор. Олег открыл переписку. Были те, кто давил на отсутствие болезни в других странах, что прямо указывало, что эпидемия была создана искусственно. Были и другие, кто ссылался на знакомых врачей и говорил, что это сделать было невозможно. Спор был очень жарким, но Олег переключился на другую ветку.

«И откуда этот бывший поп все знает? Уж не его ли сыночек объявлен будущим Спасителем?» – у комментария было много дизлайков, но и лайков тоже хватало. Люди ниже хаяли или защищали отца Николая. Кто-то говорил, что чуть ли не единственный оставшийся в России честный человек, бессребреник, который поплатился за правду и был лишен сана, но Бог благословил его, дав ему то видение. А кто-то, напротив, утверждал, что этот человек лжет, что он со своими амбициями сам отказался от службы, чтобы разрушить церковь, а теперь прячется в шикарном замке где-то на берегу моря. Олег вновь посмотрел на фото отца Николая. Фото было с того самого эфира, где все произошло. Оно было не таким четким, но он видел эти черты, эти темные глаза, эту бороду. А какого цвета глаза у Машиного сына? Он так и сказал про себя: «У Машиного», не у моего. На кого он похож? «Уверен, что он твой сын?» – вновь прозвучали в голове слова Алины. Олег помнил, в каком восторге Маша рассказывала о приезде этого попа. Как же! Такой известный человек посетил их скромное жилище. Почему он влез в их жизнь? Почему? Правда ли, что она тогда, во время беременности, видела его в первый раз? Не врет ли она?

Теперь пришла его очередь злиться. Олег взял телефон и набрал Машин номер.

– Привет! – тихо ответила она. Даже не раздраженно.

– Привет! – он сразу немного успокоился от ее голоса, видимо, она не хотела сейчас ругаться. А он хотел. – Ты не расскажешь, почему во всех новостях сейчас обсуждают тебя?

– Потому что они хотят дать надежду женщинам, которые сейчас беременны, – ответила она будто заученной фразой. – Что в этом странного?

– Но почему об этом заявляет этот священник? Какое он имеет отношение к тебе и к ребенку?

– Он приходил к нам, я разрешила.

– Приходил? – закричал Олег. – То есть его впустили? А меня, вообще-то, отца нашего будущего Спасителя, – он выделил последнее слово, – не пускают? Или я, как и Иосиф, отец только номинально?

– На что ты намекаешь? – голос Маши похолодел.

– А то ты не понимаешь. При рождении я не присутствовал, а при зачатии? Столько времени не могли с тобой забеременеть, может, ты решила другими способами воспользоваться? А что, тебе не впервой.

– Да как ты смеешь? – заорала в трубку Маша. – Как ты смеешь меня оскорблять? Я только что родила тебе сына, когда в это никто не верил. Я все это выдержала, хотя от тебя не было никакой поддержки. А теперь ты мне заявляешь такое? Да кто угодно был бы лучшим отцом для моего сына, чем ты!

В динамике телефона раздались ее рыдания. Олег смягчился.

– Ну все, хватит. Извини. Я не хотел тебя обидеть. Просто не понимаю, почему этот поп уже был у тебя, а меня не пускают.

– Он вместе с врачом приходил, постоял на пороге палаты, – в слезах произнесла Маша. – Я попрошу, чтобы тебе тоже позволили нас навестить. Ты мне очень сейчас нужен.

Олег почувствовал себя виноватым. Да и Машиных слез он не выносил.

– Ну все, все. Правда, извини.

– Олег, мне очень тяжело после всего, что было, – уже без криков, будто смиренно, произнесла она. – И я хочу, чтобы мы попробовали начать все заново, ведь Господь дал нам такой шанс.

Опять она про свою религию! Олег не хотел это обсуждать.

– Давай закончим этот разговор, мне на работу пора. Позвони, если разрешат к вам приехать.

– Да, конечно, – она замолчала на секунду, а потом произнесла. – Я люблю тебя.

– Я тебя тоже, – соврал он и повесил трубку.

Олег откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Нужно было успокоиться и собираться на работу. Анализ отпечатков пальцев будет готов только к вечеру. Надо постараться переключиться на рабочие дела, чтобы не думать ни о Маше, ни о ребенке, ни об Алине.

Уже через час он подъехал к офисному зданию, на седьмом этаже которого располагались их фирма. Привычно поздоровавшись с охранником, Олег поднялся на лифте и зашел в левое крыло, все кабинеты которого занимала их небольшая строительная компания. Олег сразу почувствовал, что что-то не так. Бухгалтер, выходившая из туалета, когда он зашел в коридор, поздоровалась, но как-то очень странно посмотрела на него, будто он был должен что-то сказать. Олег кивнул ей в ответ и открыл дверь в самое большое помещение, где трудились инженеры и проектировщики. В тот момент, когда он зашел и привычно сказал: «Всем привет!», в комнате воцарилась гробовая тишина. Все пятнадцать его коллег вдруг резко перестали разговаривать и посмотрели на него.