– Олег, привет! – первой заговорила Марина, их старая сотрудница, вместе с которой они работали уже почти десять лет.

Олег покачал головой. По лицам остальных он видел, что что-то происходит, но не понимал что.

– Что-то не так? Почему вы все на меня так смотрите? – Олег попытался улыбнуться, но напряжение внутри нарастало.

Марина подошла к нему и постаралась сказать потише, чтобы ее не слышали. В таком небольшом помещении это было непросто.

– Олег, мы тут обсуждали перед твоим приходом новость об этом ребенке – Спасителе, как его называют. Все же знают, что твоя жена должна была скоро родить. И ты упоминал, что она из семьи священника. И то… – она замялась, – та трагедия, которая произошла с вами. Все так совпадает. Это правда? Это твой сын?

– И что вы еще тут обсуждали? – холодно спросил Олег. – Что? – повторил он громче, чтобы все его слышали. – Обсуждали, как умирала моя дочь? Обсуждали, когда умрет мой сын? – он кричал. – Это никого не касается! Это мое личное дело.

– Так значит, правда, – произнесла сидевшая у окна Полина, молодая девушка, работавшая у них инженером. – Мы просто очень рады, что все хорошо.

– Все хорошо? – ухмыльнулся Олег, – Мне это дочери моей сказать?

– Что у вас тут за крики? – в кабинет вошел Александр Семенович, их директор, пожилой худощавый мужчина лет шестидесяти.

– Да вот, – язвительно сказал Олег, – обсуждают, помер мой сын или нет. Это же всех здесь касается? Кроме меня, видимо.

– Олег, успокойся, пожалуйста, пойдем ко мне в кабинет.

Олегу безумно хотелось послать всех куда подальше, а еще швырнуть что-нибудь в их любопытные лица. Картинка с монитором, летящим в сторону окна, уже мерцала у него перед глазами, но нужно было сдерживаться. Нельзя.

– Пойдемте, – сказал он и презрительно посмотрел в сторону своих коллег.

Они вышли в коридор и зашли в кабинет, расположенный напротив. Там работали Александр Семенович и его зам. Сейчас кабинет был пуст.

– Хочешь кофе? – спросил начальник.

– Нет, – огрызнулся Олег.

– Ты их извини, они с утра тут все об этом разговаривают. Кто-то сложил два и два, когда эта новость в интернете мелькнула. Судя по твоей реакции, это правда?

– Да, – устало сказал Олег. – Но я вообще ни с кем не хочу это обсуждать.

– Не волнуйся, я ни о чем тебя спрашивать не буду. Но ты же понимаешь, что эта история – уже не просто твое семейное дело. Об этом еще долго будут говорить, особенно если лекарство действительно сделают.

– Нет, – холодно ответил Олег. – Это мое семейное дело. И меня бесит, что какие-то посторонние люди его обсуждают, да еще гадают, что там за жертву принесла моя семья. Я не хочу этого.

– Но так будет, – уверенным тоном произнес директор. – Если хочешь, я дам тебе отпуск. На стройке тебя подменят, главное, будь на связи, если какие-то вопросы.

– Я только хотел на работу переключиться, чтобы обо всем этом не думать, – Олег устало опустился на стул и уставился в пол. – А теперь даже здесь покоя нет.

– Посиди дома, отдохни. Тебе это нужно.

– Да, вы правы. Работать я здесь нормально все равно не смогу. Спасибо! – Он резко поднялся, будто на что-то решившись, и пожал руку начальнику.

– Зайди в отдел кадров, напиши заявление на отпуск, я сразу подпишу.

Олег молча кивнул и вышел из кабинета.

Пресс-конференция уже началась. Холл роддома ненадолго превратили в импровизированный актовый зал. Стояли люди с камерами, и человек тридцать журналистов, в том числе с центральных каналов, толкались, пытаясь занять место поближе к условному подиуму, на котором за тремя столами расположились главврач роддома, министр здравоохранения области, принимавший роды Антон, Анастасия – врач-педиатр, занимавшаяся ребенком в первые часы, двое человек из Москвы – какой-то ученый и чиновник из Минздрава, и скромно сидящий в самом углу отец Николай.

Анна, как и другие сотрудники, стояла на лестнице, сбоку наблюдая за происходящим. Она всеми силами старалась сосредоточиться на том, что говорили выступающие, но получалось с трудом. Память все время возвращала ее во вчерашний вечер, а взгляд то и дело скользил по профилю Николая (назвать его сейчас Коленькой, как это было в юности, язык бы не повернулся), сидящего к ней полубоком. Сегодня они даже не разговаривали. Анна не стала оставаться у него на ночь, да он не особенно и звал. Полежали вместе в постели, поговорили о какой-то ерунде (она уже с трудом помнила о чем: то ли о путешествиях, то ли о книгах, но точно не о чем-то важном – ни об их общем прошлом, ни об их раздельных жизнях). Немного отдохнув, Анна хотела повторить, но Николай не поддержал ее, сославшись на усталость. Он вызвал такси, и Анна уехала домой. Когда она зашла, мать спала в кресле на кухне, видимо, так и не дождавшись дочь. Анна не стала ее будить, как и не сказала, что вернулась домой почти в три утра. В пять мать уже проснулась, и Анна вновь помогла ей добраться до туалета, а потом уложила спать дальше. К ней самой сон уже так и не вернулся. Она прокручивала в голове события прошлого вечера и погружалась в сладкую истому воспоминаний. Ее тело все еще чувствовало прикосновения, и она очень не хотела этого терять. Вот и сейчас, глядя на Николая, она вновь будто физически ощущала, как он ласкает ее, и переставала слышать, что там говорят про Марию и ее сына. Пока главврач и Антон самодовольно рассказывали о том, как успешно прошли роды, что они сделали все, что нужно, для матери и ребенка, и как они внимательно следят за ними, Анна продолжала смотреть на Николая. Сегодня он был в белой водолазке, поверх которой был надет скромный серый пиджак. Одежда подчеркивала его фигуру, а белый цвет эффектно оттенял карие глаза и темные волосы. Тем временем после выступлений главврача и Антона, самодовольно рассказавших о том, как идеально они организовали роды, слово перешло к московским специалистам.

– Уже сегодня наши тесты показывают, что антитела, выделенные из крови матери, тот самый компонент, которого не хватает в разрабатываемом нами лекарстве. Они могут быть способны победить эту страшную болезнь. Пока мы проводим только лабораторные испытания, но уже завтра попробуем ввести препарат на основе сыворотки беременной женщине, находящейся в нашем роддоме. Она согласилась стать первой испытуемой.

– Но препарат ведь еще не прошел проверку? – спросил кто-то из «зала».

– Да, не прошел, – ответил чиновник. – Но у нас нет возможности целый год готовить лекарство и проверять его на животных. Эта ситуация уникальна. Для женщины в любом случае препарат будет безвредным, а вот ребенка мы можем попытаться спасти. И пациентка к этому готова.

– А готова ли мать Федора к тому, что у нее и ее ребенка будут постоянно брать кровь, чтобы делать из него лекарство?

– Во-первых, объемы будут неопасными для их здоровья, – продолжил было чиновник.