не продают? А если я влюблюсь в тебя? — Придаю лицу как можно больше невозмутимости, чтобы не показать, как меня задевает сложившаяся ситуация, но еще чуть-чуть, и нервы превратятся в оборванные струны.

— Тебя опять несет, — строго осекает Костя, буравя меня тяжелым взглядом. — И чтобы ты знала, люди сами продаются в это самое рабство. Каждый день. За цацки, шмотки, гаджеты известных марок, которые, по сути, и даром никому не нужны. И хуже всего, что для кого-то это становится смыслом жизни. Поэтому учись фильтровать поступающую информацию, подстраиваться под мои решения и обходиться без драм. Терпеть не могу недалеких истеричных баб, которые продают себя другим мужикам за деньги.

— Таких, как я?

— Таких, как твоя расчетливая, но глупая сестра.

— Кстати, почему ты спрашивал тогда про вены? — спрашиваю, немного подумав, и скрещиваю руки на груди.

Костя недовольно морщится, но по его изменившемуся лицу я вижу, что копаю в нужном направлении.

— Я уже начинаю жалеть о своем решении привезти тебя в Москву.

— Ты обманываешь, — фыркаю я, понимая, что Костя в тот раз не просто так спросил про мои методы самоуничтожения.

— Блядь, — вздыхает он, начиная злиться. — Давай переведем тему?

Но перевести ее в другое русло не получается, потому что в гостиной появляется высокий, широкоплечий мужчина в черных брюках и темно-синей приталенной рубашке. Рафаэль примерно такого же возраста, как и Костя. В руках у него огромный букет роз, который Рафаэль бросает в кресло, не сводя с меня глаз.

— Да всё просто, Машенька, — раздается его низкий, бархатистый голос. — Марина, это бывшая супруга подлеца, за которого ты по глупости выскочила замуж, вскрыла себе вены в ванной, и спасти ее не удалось. Костя был в командировке, лишний миллион тогда зарабатывал. Обычное дело для олигархов, да? — обращается Рафаэль к Гончарову.

Костя ничего не отвечает. Встает с дивана и отходит к окну.

— А ничего такая. — Рафаэль вальяжно располагается в свободном кресле, рассматривая меня внимательным взглядом. — Но лицо знакомое. Я где-то ее уже видел. Одна из твоих бывших любовниц?

— Маша недавно устраивалась на работу к тебе в фирму и успешно прошла собеседование на должность главбуха в Южном филиале, — без эмоций отвечает Костя.

— Неплохо, — хмыкает темноволосый.

Эти двое ведут разговор так, будто меня нет в комнате, отчего внутри тут же закипает злоба и протест. Я живой человек, а не чья-то вещь. Пусть и вынужденно дала согласие и поехала с Костей в Москву, но заслуживаю к себе хотя бы каплю уважения.

— А эту до чего доведешь? — спрашивает Раф у Гончарова.

— Обещала выпрыгнуть из окна, если ты ко мне прикоснешься, — отвечаю за Костю и ловлю на себе заинтересованный взгляд его друга.

Гончаров громко цокает и недовольно качает головой, а потом подходит к бару и достает из него бутылку виски и три бокала. Ставит всё на журнальный столик и разливает алкоголь.

— Что отмечаем? Твое «долго и счастливо»? — уточняет Рафаэль.

— Я не буду, — категорично заявляю я, отодвигая протянутый им бокал.

— Зря, Маша, — посмеивается Раф. — С Костей можно нормально общаться только о делах. Хотя женщины говорят, что в горизонталей плоскости с ним тоже терпимо. Во всех остальных случаях я проще, харизматичнее и красивее. Пока есть время определиться с выбором, делай его в мою пользу, — подмигивает он, и мне становится дурно.

Не понимаю, о каком выборе идет речь и что вообще происходит. Почему Гончаров не осадит своего гостя и позволяет ему так себя вести? Но, так и быть, упрощу всем задачу.

— Я сейчас. — Натягиваю милую улыбку. — Принесу закуску.

Поднимаюсь и выхожу из гостиной, точно зная, что обратно не вернусь. Дурдом какой-то. Пусть эти двое общаются дальше без моего участия, а я спокойно посижу в закрытой комнате. И не буду слышать их «задушевных» разговоров.

19 глава

Я выхожу из душа, вытирая влажные волосы полотенцем, и пугливо замираю на месте, потому что вижу Рафаэля, который лежит на моей кровати и смотрит в потолок, заложив руки за голову.

— Такая хозяйственная, — вздыхает он. — Закуски ушла делать?

Перевожу быстрый взгляд в сторону двери, которую точно помню, что закрывала. Как этот человек попал сюда и что ему от меня понадобилось? И собственно, почему Костя ему это позволяет? Неужели моему новоиспеченному супругу до такой степени плевать на личные границы жены?

— Что происходит? Как вы здесь оказались? — невозмутимо спрашиваю я. — В этой комнате вы точно не найдете еду.

— Ремонтом в квартире я занимался. Косте было некогда, и я всем раздавал поджопники вместо него. Людям часто нравится получать большие деньги и совсем не нравится добросовестно работать.

— Какое отношение вы имеете к Косте и что делаете в моей комнате? — повторяю вопрос, придав голосу строгие нотки и пряча за ними свой страх.

— У каждой правой руки есть другая правая рука. Костя долгое время был таким человеком для Артура Багдасарова. Я замыкаю эту цепочку. Но чтобы ты знала: к своим сорока твой муж ничем не разжился, кроме седых волос и денег на счету. Настоящую семью просрал, несовершеннолетнего сына запустил. Кирилл увлекся наркотиками, и у него случился передоз, после наступила клиническая смерть. Жена Кости не выдержала такого удара, наглоталась таблеток и попыталась вскрыть себе вены. Однако в прессе своем другая информация мелькала, правду знают единицы. Мы с тобой для Кости что-то вроде двух золотых рыбок, которые должны выполнить три его желания, чтобы нас отпустили. И ладно я по духу авантюрист и ратую за справедливость, но ты почему добровольно решилась на этот шаг и согласилась сменить имя, а впоследствии и страну без возможности вернуться к обычной жизни? Неужели так плохи твои дела? — интересуется Рафаэль.

— Не понимаю, о