Я почему-то ждала чего угодно. Что ему отказали, придумали условие, предложили переговоры. Но не того, что Гордеев медленно расстегнет пальто, вытащит из подмышки и поставит в прихожей бутылку французского шампанского и вдруг улыбнется мне так, словно ему только что до блеска отполировали все тридцать два зуба и он решил этим похвастаться.

- Машка, подписали. Мы с тобой контракт подписали! Тендер наш! Ты понимаешь: он наш!

Я распахнула глаза, прижав руки к груди.

- Со всеми условиями?

- Со всеми!

- Ура! Димка, ура-а!

Не знаю, может, ситуация нас спровоцировала, а может, умные мысли исчезли, но я вдруг кинулась Гордееву на шею, а он поймал. Все так же улыбаясь, прижал к себе, поднял и прокружил по комнате. И не отпустил.

Глава 21

Кажется, я смеялась. Сомнений не было, когда увидев темный блеск в глазах, я встретила его губы. Только успела ответить на горячее…

- Маша…

… таким же горячим:

- Дима…

И все. Сердца застучали, как сумасшедшие, время остановилось, а мысли исчезли. Совсем. Остался только вкус наших губ и запах морозной свежести. Вспыхнувший жар обоюдного дыхания и Желание с большой буквы – неожиданно сильное, затмившее разум, пронзившее от макушки до пят. Заставившее пить другу друга со слепым исступлением…

Какое там шампанское! Напиток страсти захватил внезапно и вскружил головы. Наполнил тела голодным огнем. Пальто и пиджак Гордеева упали под ноги, и мы повалились на кровать, не размыкая губ и рук.

Димка целовал меня, как одержимый, не давая мне ни опомниться, ни вздохнуть. Притягивал, обнимая. То, что на нас накатило, оказалось похоже на внезапный смерч, захвативший в воронку двоих. На сгусток пульсирующих, стихийных ощущений, которым невозможно сопротивляться.

Я никогда и подумать не могла, что буду сама раздевать мужчину, желая почувствовать его ближе. Буду злиться на глупый галстук, что все никак не хотел сниматься и мешал целовать шею, подбородок и снова найти губы Гордеева. Все было впервые и не похоже на прошлый опыт, когда подобной смелостью и не пахло.

Димка все не мог добраться до моей груди и наконец сделал это, задрав платье выше талии и проникнув пальцами под бюстгальтер. Задышал глубже, жадно обхватывая грудь и впиваясь в рот. Я в это время расстегнула рубашку и нашла пряжку ремня. И то, что собиралась делать дальше, меня почему-то не смущало.

Но расстегнуть не получилось – ловкости не хватило. Зато ее хватило Гордееву. Он снял с меня колготки и стянул белье с одной ноги. Вклинил ладонь между моих бедер, помогая себе освободиться от одежды. И никаких сомнений и вопросов. Мы ничего не говорили, нами двигало желание, и никто из нас точно не собирались ему противиться.

Что происходит? Со мной происходит? Неужели это я впиваюсь пальцами в мужские плечи, нетерпеливо прижимая к себе Димку? Неужели это я чувствую, как сквозь привычный холод ко мне пробивается живущее в нем пламя? Неужели это я отвечаю себе: «Неважно, неважно, неважно». Какая разница что? Сейчас я и сама хочу вспыхнуть. Хочу! Я так долго даже не тлела.

Я услышала страстный, горячий выдох: «Малина!», запрокинула голову и со стоном приняла Гордеева в себя. Наши тела тут же принялись подстраиваться, стремительно двигаясь навстречу друг другу, а дыхания рваться. Неужели можно так заниматься любовью? Когда от близости все настолько оголено и звенит, что тронь и разлетится звездами…

То ли день оказался сумасшедшим, то ли мы заведены до предела, но только надолго нас не хватило. Мои бедра приподнялись, встречая последний удар, глаза закрылись, и мир рассыпался не сверкающие частицы. Мы простонали одновременно. Взмокшие и сумасшедшие прижались друг к другу…

И почти тот час же очнулись. Время дало нам всего несколько секунд.

Застыли, отпрянув на расстояние вытянутых Димкиных рук.

Я не могла объяснить, что случилось. Только смотрела на Гордеева, а он на меня. У обоих в глазах читалось изумление.

Димка откатился первым. Встав, вздернул брюки и застегнул ширинку, продолжая смотреть на меня растерянно и почти с испугом. Расстегнутая рубашка сдвинулась к плечам, открывая красивую грудь. Сейчас она вздымалась, а взгляд прикипел к моему лицу.

Под этим взглядом я натянула платье на бедра и села в изголовье постели, не зная, что сказать. Гордеев попятился и, неловко споткнувшись о свое оброненное пальто, ударился плечом об угол комнаты.

- Маша, прости! Я не знаю, что на меня нашло. Прости!

Он провел ладонью по лицу, словно прогоняя морок. Снова застыл на секунду, глядя на меня. Потом схватил с пола пальто и пиджак, и стремительно вышел из номера.

А я осталась.

Хотела бы я сейчас и сама ответить на тот же вопрос. Что на меня нашло?

По полу разлетелись документы – наш совместно подписанный контракт на тендер. Немного посидев, я пригладила взбившиеся волосы, встала и подняла бумаги, все еще находясь в состоянии близком к оторопи. Помедлив, непослушными руками сложила все в стопку и опустила на стол.

Так что же это было? Что я только что пережила?

Ответить не смогла, но смогла себе признаться, что это было сильно. Ничего похожего на мой небогатый опыт, полный смущения и дискомфорта. Пожалуй, по шкале удовольствия – десять баллов из десяти. А впрочем, много ли я знаю об этой шкале?

Я прижала ладонь ко рту и нервно прыснула смехом. В таком шоковом состоянии и отправилась в душ. А вот когда вышла…

А когда вышла из душа, не поверите – расстроилась. Нет, ну правда. Как-то слишком быстро все произошло – ничего понять не успела. Только тело разбудила, разогнала кровь по венам, и вновь бросила себя остывать. Ну какие же это десять баллов? Вот сейчас посплю и вовсе все забудется. Останется только жуткое «похмелье» из смеси смущения и стыда. И неверия, что это с Гордеевым я оказалась на такое способна.

Но пока я не чувствовала никакого внутреннего укора и это настораживало.

Изумиться подобной мысли не успела. Успела только влезть в халат и войти в комнату, как дверь номера распахнулась, и на пороге возник Димка. Мокрый, голый, непозволительно красивый в обмотанном вокруг бедер полотенце. Словно вышел прямехонько из моего сна.

Я обернулась, да так и открыла глаза и рот.

Должно быть, он только что принимал душ и думал о том же, о чем и я, потому что полотенце в передней части заметно топорщилось, а на лице читалась отчаянная решимость.

Глава 22

- Маша, не могу! Я снова тебя хочу… - и взгляд такой горячий, хоть костер поджигай.

Поджег. Признание током пробежало по венам, а от волнения вспыхнули щеки. Неуснувшее желание шевельнулось в животе, сбило дыхание, и радостно расцвело откровением: «Забудь про стыд, забудь про все. Машка, ты тоже, тоже еще раз хочешь пережить подобное!».