Бэйзи, вероятно, почувствовал внезапное напряжение в своем дяде, так как ухватился за первую попавшуюся вещь, которая могла послужить ему якорем и помочь удержаться. Пальчики его сомкнулись на галстуке Ричарда. Рука Ричарда взлетела вверх в попытке отцепить руку малыша. Но Бэйзи вцепился крепко.

— Отпусти, дьяволенок, — прорычал дядюшка, — и слезай вниз! — Он безжалостно оторвал пальчики ребенка и швырнул его на пол.

Бэйзи разинул рот и завопил.

Разгневанная Кэролин подхватила мальчика на руки и стала успокаивать.

— Ну как вы можете? — воскликнула она. — Как вы можете поступать с ним так? — Голос ее окреп. — Разве вы не видите, что он любит вас? Вы слепы и глухи к чувствам всех, кто вас окружает. Как вы можете отвергать всех, даже тех, кто любит вас?

Не понимая, Ричард уставился на нее, как будто пытаясь перевести что-то с чужого языка. Возникла длинная пауза, и Кэролин уже начала думать о последствиях своего гневного всплеска.

Ричард откинулся на стуле, произнес:

— Бэйзи? — и протянул руки к ребенку.

Замолчавший Бэйзи охотно перебрался с колен Кэролин на руки к дяде. Совершенно довольный, он уютно устроился на коленях дядюшки.

— Доволен? — пробормотал Ричард, коснувшись губами его головешки.

Кэролин, улыбнувшись, качнула головой и отвернулась.

— Я хочу кушать, — заявила Хелен. — Когда будем пить чай?

Поглядев на часы, Кэролин ответила:

— Если хотите, сейчас.

— Вы что, и готовить умеете, мисс Лайл?

Она уловила презрительную насмешку, кивнула, ожидая, что еще последует.

— Ну и ну, — протяжно сказал Ричард, — красива, умна и хозяйственна, к тому же обладает повышенным материнским инстинктом. В один прекрасный день кто-то решит, что в этом много полезного. — Все еще презрительно усмехаясь: — Но заметьте пропущенное слово «счастливый» перед этим «кто-то». — Он помолчал, глядя на нее злыми глазами. — Пропущено специально.

Хлопнув дверью, она с достоинством отправилась на кухню. Хелен охотно помогла ей приготовить чай, после чего она подумала о Ричарде. Это же ничего не значит, если она просто спросит, не хочет ли он есть. Хотя после последнего его замечания она с удовольствием оставила бы его голодным.

Постучав к нему, она вошла. Бэйзи все еще сидел, свернувшись, у него на руках, как будто даже заснув. Кэролин он показался немного бледным.

— Вы будете обедать вне дома, мистер Хиндон? — спросила она сухо.

Откинувшись на стуле, он помолчал.

— Нет, я не собирался выходить. Но, судя по вашему тону, вы не хотите, чтобы я остался.

Ее несколько смутила его прямота.

— Ну что вы, думаю, что смогу приготовить вам что-нибудь…

— И что же вы можете приготовить?

— Может, омлет? Омлет с сыром?

Он прислонился головой к спинке стула, разглядывая ее.

— Омлет, приготовленный руками племянницы председателя библиотечного совета, — это должно быть прелестно. Пожалуйста, сделайте.

Она подошла к нему.

— Бэйзи, — обратилась к мальчику, — пойдем, милый. Чай уже готов.

Он пошевелился, глазки его были сонными. Он не пошел к ней, когда она протянула руки, а дядюшка заметил, глянув на него:

— Может, ему здесь уютней.

Но Кэролин была настойчива. Малыш опять отказался идти к ней. Прижал ручку к животику и простонал:

— Ой.

Ричард с беспокойством поднял на нее глаза.

— Вы думаете, что он притворяется? Ладно, спросим умницу Хелен. Хелен, — позвал он.

Она вошла.

— Бэйзи говорит, что ему больно.

Она нахмурилась:

— Может быть. У меня тоже что-то болело вчера. Может, он заразился. Или голоден. Пойдем же, Бэйзи. Идем пить чай. — Она стянула его с колен дяди, и на сей раз малыш не противился. Но он волочил ножки, когда она вела его вниз.

Ребенок покушал с аппетитом, поэтому Кэролин решила не волноваться. К тому же и мать его была не Бог весть как далеко — всего лишь в Лондоне. Приготовив Ричарду омлет, она понесла его наверх на подносе. Он скользнул по ней отсутствующим взглядом, так как был полностью погружен в решение шахматной задачи, и только коротко бросил:

— Спасибо.

Помыв посуду, она пошла укладывать Бэйзи. Положила его в кроватку, и малыш тут же заснул. Теперь настала очередь Хелен. Кэролин расплела ее коротенькие толстые косички и стала расчесывать волосы.

— А вы что делаете с косами, когда ложитесь спать? — спросила Хелен, дотрагиваясь до кос Кэролин.

С лестничной площадки послышался вопрос:

— Да, мне тоже хотелось бы это знать.

Кэролин заставила себя не оглядываться.

— Иногда я оставляю их вот так и расплетаю только утром, а иногда расплетаю перед сном и завязываю волосы лентой сзади.

— Вот бы мои волосы были такого же цвета, — проговорила Хелен. — Они, наверное, выглядят просто чудесно, когда развеваются.

Сзади послышался звук, который можно было счесть возгласом одобрения. Кэролин обернулась, но Ричард уже исчез.

Чуть позже она спустилась вниз, надеясь спокойно в одиночестве провести вечер, но у Ричарда были другие планы. Он сидел в кресле в гостиной, читая. Подавив удивление, она села напротив и тоже пыталась читать, но никак не могла сосредоточиться.

Чтобы прервать тяжелое молчание, Кэролин сказала:

— Как спокойно ложатся спать дети вашей сестры.

Опустив книгу, он довольно сухо произнес:

— Они очень дисциплинированны. Моя сестра — ночная птичка. Чтобы удержать ее дома, призывая к порядку, нужно, чтобы ее муж был здесь.

— Мне ее жаль. Когда муж в отъезде, ей, вероятно, очень одиноко.

Это его по-настоящему развеселило.

— Жаль ее? Одиноко? Милая девочка, не стоит ее жалеть! Моя сестра избалована с самого рождения: сначала ее баловали родители, потом, будучи совсем еще девочкой, она вышла замуж за человека, который годился ей в отцы, и тут он принялся ее баловать. Он преклоняется перед ней — другого слова я не нахожу. Ему кажется, что он еще мало сделал для нее. Самое смешное, что он для нее всего лишь человек, который обеспечивает ей роскошную жизнь, никто более. А бедняга и не видит этого. Считает ее совершенством. Видя так близко их семейную жизнь, я решил никогда не жениться.

Она почувствовала, как из глаз ее готовы политься слезы, и только усилием воли ей удалось их остановить. Когда она справилась с волнением, сказала:

— Как вы могли позволить, чтобы неприязненное чувство так повлияло на ваше отношение к сестре? Мой дядя очень любил свою сестру — мою мать, и, когда она умерла, а отец бросил меня, он посвятил часть жизни и значительную часть доходов, чтобы дать ребенку сестры, то есть мне, все, что, по его мнению, хотела бы дать мне его сестра, если бы не умерла.