– Добро пожаловать в Купальни!

Незнакомец был бронзовокожий, полуголый, одетый только в красные плавки и темные очки. Раздвоенная черная борода подчеркивала его седую как сталь гриву. Для своего возраста он выглядел здоровым и спортивным. Сенлин немного спасовал перед шириной его груди и плеч, хотя улыбка казалась достаточно любезной.

– А это ошеломленный взгляд человека, который только что выбрался из обезьяньего загона. – Он картинно содрогнулся. – Салон – ужасное место.

Несмотря на возросшую подозрительность по отношению ко всем посетителям башни, Сенлин тотчас же ощутил товарищеский дух, объединяющий его с улыбчивым гигантом. Он задал вопрос, который мучил его с той поры, как он оставил Сефа у лестницы, ведущей из Салона.

– Они все актеры?

– Я не знаю. Возможно, они просто формалисты. В конце концов, какая разница? Они ужасны, и вы от них избавились. По крайней мере, в физическом смысле; чтобы очистить душу, возможно, потребуется бутылка вина – или, если вы очень травмированы, две недели в горячих источниках.

Сенлин указал костлявым подбородком на шпиль Фонтана:

– Зрелище невероятное, но я не думаю, что останусь тут на две недели.

– Ах. Впрочем, я тоже. Уезжаю завтра. Пора домой! – И великан коротко описал свою предысторию: он занимался горными разработками, большей частью в Циановых горах на севере, хотя Сенлин никогда бы не подумал, что гигант проводит много времени в недрах земли, выискивая мерцание во тьме. Он выглядел скорее как тип, который считает золото, чем как работяга, его выкапывающий. – А вы, я так понимаю… – великан окинул Сенлина долгим изучающим взглядом, – гробовщик?

Сенлин рассмеялся:

– Директор школы.

– Ну разумеется! Весь в черном, потому что вы оплакиваете утрату юношеской невинности! – Его низкий и зычный голос звучал наполовину уважительно, наполовину шутливо; Сенлину предстояло вскоре обнаружить, что этот ироничный и отрывистый тон он использует часто. – Образованный человек. Славно! У меня не было разумного собеседника уже несколько месяцев. Все здесь слишком тупые или слишком остроумные, чтобы изречь хоть одно честное слово. Я истосковался по умным разговорам. Давайте встретимся сегодня вечером в кафе «Риссо» за чаем, выпивкой или ужином, или что там вы, ученые, предпочитаете. – Кафе, как он указал, располагалось на берегу, сразу за ними. – В «Риссо» обслуживают медленно, зато улитки вкусные.

Хотя Сенлин не спешил брать на себя какие-либо обязательства на случай, если воссоединение с Марией состоится в ближайшие несколько часов, радостный титан не принял его извинений и пообещал, что беседа будет в худшем случае познавательной, а в лучшем – весьма приятной. В конце концов Сенлин принял приглашение, и, прежде чем расстаться, они официально представились друг другу.

Сенлин пожал руку Джону Тарру, который от души рассмеялся, когда новый знакомый попросил его порекомендовать отель.

– Они все одинаковые, директор. Все кишат молью с изысканным вкусом, которая никогда не устанет поедать ваши деньги. Отправьте письмо в свой банк, прежде чем попросить номер с видом!

Воодушевленный встречей с дружелюбным Тарру, Сенлин отправился на поиски Марии. Он решил сосредоточить внимание на многочисленных гостиницах и Таможенных воротах. Если она уже здесь, должна была снять комнату, а если она все еще в недрах башни, единственный вход – через таможню. Он застанет ее приходящей или уходящей.

Он снова пожалел, что ему не хватило предусмотрительности заранее забронировать отель. В сложившейся ситуации придется обыскивать все отели. Их было около шестидесяти. Что еще сложнее, он должен выслеживать Марию незаметно. Нельзя разглагольствовать напропалую о том, что потерял жену. Он не забыл совет Финна Голла: искать так, чтобы никто не заметил поисков. Он не хотел привлекать внимание воров или торгашей. Даже Тарру, каким бы любезным тот ни казался, придется заслужить его доверие.

И потому он придумал тайный способ узнать, остановилась ли Мария в каком-нибудь отеле. Он подходил к консьержу, будто желая зарегистрироваться, и просил только подтвердить, что его жена, чей спектакль окончился раньше, еще не сделала этого. Когда консьерж сообщал, что в настоящее время нет гостей с таким именем, Сенлин притворялся озадаченным и говорил: «Это отель „Монтгроув“?» – отлично зная, что нет, потому что сам только что побывал в «Монтгроуве» по соседству. Его ошибку исправляли, и он уходил, словно обычный рассеянный турист, который перепутал отель, но не потерял жену.

Вскоре Сенлин обошел два десятка отелей. Хотя ему не удалось обнаружить следов Марии, он успокоился тем, что хорошо начал. Процесс есть процесс; надо набраться терпения.

Он был на улице между отелями, когда куранты пропели красивую музыкальную фразу, а потом прозвонили пять часов. Вспомнив про обещание Джону Тарру, Сенлин вернулся в кафе «Риссо», успев порядком проголодаться. Он уже много дней не ел как следует, и перспектива поужинать выглядела весьма привлекательной. Кроме того, он надеялся, что сможет узнать что-нибудь полезное от человека, который в Купальнях чувствовал себя во всех смыслах как дома.

Он нашел Тарру сидящим за кованым столиком во внутреннем дворике кафе «Риссо», с бокалом вина и бутылкой. Окруженный низким забором дворик вмещал архипелаг кованых столов и стульев. Несколько одиноких посетителей сидели, любуясь водоемом, который в преломленных лучах заходящего солнца сделался оранжевым и фиолетовым. Неподалеку стоял за мольбертом художник, смешивая краски на палитре. Это был идеальный час для медитации.

Сенлин поприветствовал нового друга, который добавил канареечно-желтую рубашку к красным плавкам. Его эпатажный стиль забавлял Сенлина, но это, похоже, была местная мода: все здесь одевались как актеры странствующего театра.

Тарру посмотрел на Сенлина отстраненно, как будто тот был незнакомцем, который случайно оказался рядом. Сенлин оскорбился. Он неверно истолковал вежливость этого человека, приняв ее за искреннее предложение дружбы. Голл предупреждал его: в башне ни у кого нет друзей. Глупо было надеяться на обратное.

Сенлин собирался выскочить на улицу, когда Тарру внезапно вышел из транса:

– Директор! Нет, не уходите! Вы просто удивили меня. Я шел по дороге за тысячу миль отсюда. – Он энергично потер лицо. – Грязь-шмазь, от этого призрачного света разум блуждает в неведомых далях!

Тарру уговорами и лестью вынудил Сенлина занять место напротив, улыбаясь поверх раздвоенной черной бороды. Девушка в красном фартуке принесла второй бокал. Заказывая ужин, Тарру разыграл целое представление, кокетливо поддразнивая официантку. Он потребовал улиток и баранину, картофель и тушеные финики на гарнир, а затем перевернул пустую бутылку вверх дном над головой и заявил: «У меня мозги пересохли». Официантка захихикала. Она быстро вернулась с полной откупоренной бутылкой.

Вскоре перенаправленный снаружи солнечный свет потускнел и уступил место серебристому и куда более бледному лунному свечению. Лицо Сенлина раскраснелось от вина, живот округлился от отличной еды. Они опустошили тарелки, им принесли бутылку портвейна, и они развернули стулья к темной воде, которая поблескивала, как потрескавшийся оникс. Художник сложил мольберт. Зажглись газовые фонари вдоль улиц и пешеходных мостов. Музыка из танцзалов вперемешку звучала вдалеке. На террасе отеля позади них звонко смеялась женщина. Сенлин снова пожалел, что Марии нет с ним, хотя окажись все иначе, она почти наверняка заставила бы его встать со стула и утащила в ближайший танцзал.