Когда Гертруда не смогла найти издателей для своих произведений, она продала великолепную работу Пикассо — «Девушку с веером». У меня едва не случился разрыв сердца. А когда она рассказала об этом Пикассо, я заревела. Продажа, впрочем, позволила нам организовать издательство «Плейн Эдишн».

Гертруду уже опубликовал Роберт МакЭлмон, владелец издательства «Контакт Эдишнс». МакЭлмон опубликовал «Становление американцев», но Гертруда и он поссорились. О МакЭлмоне Хемингуэй как-то выразился: «Мне не нравится, как он разбрасывается моим гонораром».

МакЭлмон одно время был женат на Браер, близкой и старой подруге Хильды Дулиттл. Однажды мы взяли Торнтона Уайлдера домой к Браер, поскольку он был страстным поклонником Хильды. Когда мы ушли, Торнтон сказал: «У Браер наполеоновская натура, она ходит как он, говорит как он, вероятно и чувствует, как он».

Первый сборник, выпущенный «Плейн Эдишн» — «Люси Черч с любовью»[69] — был скверно отпечатан в Париже. Переплет был непрочен, задняя обложка отваливалась. Поэтому второй сборник «Как писать»[70], мы отправили в Дижон. Гертруда хотела сделать его похожим на книгу Стерна XVIII в., которую нашла в Лондоне, в обложке из бело-голубых листов, наклеенных на картоне. Но и эта книга вышла неудачно и я горько пожаловалась: «Посмотри, как плохо страницы совпадают». Печатник мне ответил: «Что вы хотите, мадам, это же сделано машиной, а не вручную». С тех лет ответ этот для меня с Гертрудой стал классическим.

На одном из вечерних приемов мы познакомились с самим Дарантьером, он напечатал «Становление американцев». Я сказала ему: «Помогите мне выпутаться, у меня две книги Гертруды, их надо напечатать, мне нужна ваша помощь. Я хочу сделать их недорогими, чтобы их можно было продавать в Соединенных Штатах за два с половиной доллара, оставив что-нибудь мне на почтовые расходы, таможню и, если возможно, немного дохода». «Да, — сказал он, — отпечатаем их монотипом, это дешево с коммерческой точки зрения. Я приеду к вам и покажу, что это такое. Не волнуйтесь, выйдет хорошо».

У Дарантьера возникла замечательная идея. Он предложил помещать каждую книгу в картонную обложку такого же желтого цвета, как и суперобложка «Становления Американцев». Одна из книг «Оперы и Пьесы», другая — «Матисс, Пикассо и Гертруда Стайн» Оставалась еще одна — «Прежде чем увядают цветы дружбы, увядает дружба»[71]. Я купила персикового цвета бумагу и напечатала сто экземпляров. Название пришло в голову Гертруде в столовой отеля в Бурге, когда посетители, сидящие за двумя отдельными столиками, спорили.

Летом 1931 года нас в Билиньине посетили Аарон Коплэнд и Пол Боулз. Мы звали Пола «Фредди», не знаю почему. Первый раз, когда он пришел на обед, там был и Бернар Фай. Бернару юноша понравился с первого взгляда, ибо, когда он спросил его: «Что делает твой отец?», тот без колебаний и смущения ответил: «Мой отец — дантист».

Однажды, идя по улице в Белле, Фредди наклонился и подобрал несколько монет. Я спросила: «И часто ты подбираешь?». «Довольно часто», — ответил Фредди.

Фредди, который в ту пору сочинял музыку, сказал Гертруде, что Аарон Коплэнд посоветовал ему: «Если ты не будешь работать сейчас, когда тебе 20, никто не полюбит тебя, когда тебе исполнится 30».

В то утро, когда мы собирались в Билиньин (до второй войны), позвонил Фредди: «Можно я с женой навестим вас». Мы не знали, что он был женат, да и времени не было, мы уже уезжали. Гертруда так и не встречалась с Джейн Боулз, я же свиделась с ней уже после смерти Гертруды.

Однажды мадам де Клермон-Тоннерр нанесла визит Гертруде. «Что ты думаешь об этом?» — она сняла шляпку и показала, как постригли ее красивые волосы. Гертруда ответила: «Прическа так идет твоей голове». «Вот и ты к этому же придешь», — заключила мадам де Клермон-Тоннерр.

Тем же вечером Гертруда сказала мне: «Отрежь мои завитушки», с чем я согласилась. Следующий день я провела, постепенно отрезая волосы — постепенно, потому что не знала, как это делается, получалось короче и короче. И чем больше я отрезала, тем больше прическа нравилась Гертруде. Наконец, к концу дня все закончилась и в этот момент в дверь позвонили. Гертруда воскликнула: «Не подходи к двери». «Нет, я подойду, посмотрю, кто это». Оказалось Шервуд Андерсон. Он кинул взгляд на Гертруду: «Вы выглядите как монах».

Позднее Гертруда даже и не вспоминала, что у нее были две длинные косы.

В 1934 году лекционное бюро предложило Гертруде поездку в Нью-Йорк. Пока она готовила лекции к поездке, Бернар Фай приехал к нам в Билиньин. Перед приездом прислал телеграмму: «Могу ли я привезти с собой одного молодого человека?». «Да, как всегда» — ответила Гертруда. Он приехал вместе с Джеймсом Лафлиным, сыном исключительно богатой семьи из Питтсбурга.

В тот самый вечер у нас обедали друзья — семейство д’Эгю, и Джеймс Лафлин встрял в разговор на тему войны. «Ш-ш, молодой человек, — прервал его Боб д’Эгю, — вы ничего о войне не знаете. Наша семья во многих отношениях пострадала от войн, поэтому, пожалуйста, помолчите, пока вы не разузнаете о войне больше, чем знаете сейчас». Джеймс Лафлин попросил удалиться, пошел в свою комнату, и к обеду не вышел.

Я начала готовить гардероб Гертруды к отъезду — один наряд к дневной лекции, другой — к вечерней, один для поездок, одно-два платья на всякий случай. Гертруда настояла на своей шапочке из леопардовой кожи, расстаться с которой отказалась. Приготовив лекции, одежду и план поездки, мы прибыли в Париж, на пароход «С. С. Шамплен»[72], на который Бернар Фай раздобыл дешевые билеты. Я снабдила Гертруду бесчисленным количеством хороших перчаток, мы были готовы к отбытию. У парома, направлявшегося к пароходу, нас провожали Трак, повар-индокитаец, Жорж Маратье и Джеймс Лафлин. Внезапно Гертруда шепнула: «Одна кнопка от туфли оторвалась». «Как такое могло произойти?» — спросила я. «Вот она», — показала Гертруда. Трак исчез, нашел иголку с ниткой, и пришил кнопку на место. В такой прозаической манере мы и отправились в наше грандиозное путешествие.

Гертруда отметила, что морское путешествие стало более комфортабельным. Она не знала, как мало изменились поездки в поездах, пока мы не оказались в Америке. Пароходы на корабле имели крышу, и дождь, каким бы сильным ни был, нас не затрагивал. Даже на самолете так не защищают. На пароходе нам вручили красивые цветы от мадам де Клермон-Тоннерр. Она послала их мне в благодарность за совет перевести одну из лекций Гертруды.