Каток и объятия родителей всегда были моим домом…и холодные стены особняка Лэндона не способны мне дать этого чувства, в отличие от его близости, где бы мы не находились.

Пусть даже в эпицентре неизвестности.

Ощущение абсолютной свободы и счастья переполняет грудную клетку, лопатки жжет по-настоящему, словно сквозь кожу на спине прорастают реальные крылья. Губы немеют от улыбки, и я утыкаюсь носом в куртку Лэндона, глядя на то, как заходящие лучи солнца бережно целуют верхушки далеких сосен. Небо мгновенно окрашивается в пурпурно-розовый цвет, облака расстилаются по всему небосводу крупными мазками уникального художника. Так красиво, незабываемо. Этот момент определённо стоил года ожидания.

Оказавшись дома, мы с Лэндоном не сразу переходим к серьезным разговорам. Такое чувство, что нам становится не до них – хочется растянуть часы примирения навсегда и забыть о главной «проблеме» на повестке дня.

Как недавно мне сказал Лэндон? Не искать ответ, а жить. Жить сегодня, сейчас, не оглядываясь назад, не убегая от своих страхов, сомнений и чувств, даже если они до жути пугают. Может быть, это и есть ключик к заветной двери, за которой нас с Лэндом ждет один на двоих рассвет и общее будущее? Нужно только слегка толкнуть ее плечом и смело войти в новый день, где мы больше никогда не потеряемся.

Добрую часть времени занимает совместная готовка – Лэнд поддерживает мою идею нарушить традицию и приготовить имбирные пряники в форме, послав к черту кекс с поджарками. Но мой гениальный план заканчивается тем, что через час изучения рецепта и совместного сотворения десерта мы оба валяемся на полу, с ног до головы покрытые мукой и кондитерским кремом. Заливаясь безудержным смехом, я прихожу в себя только к тому моменту, когда первая партия пряничных человечков уже отправлена в духовку, и осознаю, что нахожусь верхом на бедрах Лэндона. Опустив взгляд вниз, расплываюсь в искушенной улыбке. Изучая рельефный пресс и широкую грудную клетку, приправленную белой мукой, смутно припоминаю…когда это он успел снять футболку? Кажется, когда я пролила на нее убойную дозу кленового сиропа. Время вместе летит незаметно, кажется, заветные секунды просто ускользают сквозь пальцы, а я так отчаянно хочу удержать каждую. Заморозить время, остановить мгновение, остаться здесь навсегда, с ним.

Или это снова бегство?

– Вот черт, – выпаливаю я, вырисовывая аккуратную снежинку на белом фоне и его коже. В комнату пробирается гул дикого ветра. Ничего не меняется в нашем рождественском сюжете – буря и на этот раз решила взбунтоваться и забежать на огонек. Злодейка явно собирается лишить нас имбирных пряников. – Мы с тобой совсем потерли голову. И чем мы думали? Все так предсказуемо…

– Ты о чем? – удивленно интересуется Лэндон, заключая ладони в замок на моей пояснице. Резко сдвигает его на бедра, вызывая резкий прилив крови к моим щекам.

– Свет сейчас вырубится, – хихикаю я, глядя в окно. Сумеречную тьму нарушают только стремительно пролетающие мимо снежинки. – Раз, два, три…, – и он действительно вырубается, духовка мгновенно издает возмущённый сигнал о том, что ей помешали работать и затухает. – Но может, нам повезло и наши пряники слегка поджарились.

– Проклятье, – ругается Лэндон, выражая явное недовольство тем, что нашу прелюдию на полу кухни придется прервать на затопку камина. – Может к черту камин и согреемся в душе, пока вода не успела остыть? – соблазнительным тоном предлагает мужчина, резко переворачивая меня на лопатки.

– Грязным ты мне нравишься больше, – собираю большим пальцем белую присыпку с его кожи вокруг губ и, прижав к своим губам, медленно провожу по нему языком, уловив на себе жадный взгляд Лэндона. В его глазах огонь уже давно растоплен и в накалке дров не нуждается. – И сегодня тебе не обломится, – напоминаю я.

– В чем я сильно сомневаюсь, – и прежде чем Лэндон успевает сгрести меня в охапку и изнасиловать на полу, я прячусь от поцелуев и беру на себя ответственность за зажигание свечей, создание уюта и сервировку стола.

Первый же кусок праздничного ужина, слепленного из того, что было, застревает у меня во рту. Едва ли не поперхнувшись от удивления, я заостряю все свое внимание на елке, и на этот раз меня вводит в ступор не домик из сна, а вполне конкретная деталь, которую я лично когда-то держала в своих ладонях.

Уверена, в прошлый раз ее здесь не было. Я не могла не заметить. Может, елка стояла другой стороной?

– Откуда у тебя это? – выпаливаю я, замечая на главном атрибуте праздника покачивающееся и словно кивающее мне украшение.

Я сделала его своими руками.

В тот период своей жизни, когда мне особо и делать то ничего не хотелось, даже пальцами шевелить.

Лэндон вопросительно вскидывает брови, пытаясь быстрее дожевать салат, которым успел основательно набить рот.

– О чем ты? Этот дом ты уже видела. Или снова не узнала? – сквозь легкое шумопоглощение слышу я его голос, подходя ближе к дереву.

На одной из зеленых ветвей поблескивает аккуратная снежинка, сплетенная из бисера, прозрачных камней и жемчуга из ожерелья моей бабушки.

Когда я лежала в больнице и пыталась найти любое занятие, которое могло бы мне хоть на миг забыть о произошедшем…в минуты, когда я понимала, что мои ноги, созданные для прыжков и взлетов, едва ли смогут ходить…тетя привезла мне материалы, из которых я и смастерила эту игрушку.

Я так старалась. Больше всего на свете я хотела, чтобы ему понравилось. Чтобы он запомнил меня.

Несмотря на злость, горечь, обиду на жизнь и несчастный случай, я понимала: могло быть и хуже, если бы не руки волшебника, который буквально собрал меня по частям. Говорили, я – сложный случай.

Смутно, но помню моменты, когда не могла пошевелить даже кончиком большого пальца ноги. И тот миг, когда мой волшебник слегка откинул больничную простынь с моих стоп и сказал: «Попробуй сейчас, Скай. Я знаю, ты сможешь. У тебя получится», невозможно стереть из памяти.

Я тогда нерешительно посмотрела в глаза доктора, спрятанные за стеклами плотных очков. Половина его лица была скрыта одноразовой маской, а волосы были запечатаны завесой больничной шапки.

Любовь с первого взгляда – реальна, даже когда ты не видишь этого взгляда.

Медленно снимаю с елки красивую вещицу, ощущая, как слезы начинают испепелять веки.

Не могу поверить…, что это он.

Все это время он был им. Нет, не может этого быть. Таких совпадений не бывает.

Это невозможно.

Доктор Бейкер, молодой и успешный нейрохирург с заботливыми умелыми руками и мягким обволакивающим голосом. Он буквально вытащил меня с того света. Я не хотела жить, бороться, попрощалась с мечтами о спортивной карьере и утонула в депрессии и тоске по родителям. Я почти смирилась, что проведу свое незавидное будущее в инвалидном кресле, парализованная, ненужная, одинокая. Я не верила никому, кто обещал, что завтра будет лучше, что операция поможет, я снова смогу ходить, а боль однажды отступит и горе притупится.