Снег валит стеной, заслоняя обзор, и, повернув голову, я вижу только размытую фигуру, и припаркованный на другой стороне автомобиль. Не уверен, но, кажется, это та самая красная «Тойота», в которую я чуть не въехал на светофоре или очень на нее похожая. Настойчивый стук повторяется. Сдвинув сдувшуюся подушку безопасности, я опускаю стекло, собираясь успокоить неравнодушного водителя Тойоты, и открыв рот, как полный дебил, застываю, впадаю в ступор, шок, оцепенение, паралич или если говорить простым языком – откровенно о*уеваю.

– У вас все в порядке, сэр? Я могу вызвать помощь…, – объемный меховой капюшон закрывает половину ее лица, но я узнаю голос, огромные зеленые глаза и запах духов.

– Не вызовешь, сеть не ловит, – бросаю первое, что приходит в голову, сглатывая ледяной ком, застрявший в горле.

– Ты? – ошарашено выдыхает Снежинка одними губами. Смотрит, как на еще не открытое чудо света и тоже зависает, как я несколько секунд назад. Хлопает покрывшимися инеем ресницами, недоверчиво хмурится, рассматривая мое лицо, заглядывает в салон машины.

– А где Балто? – отморозившись, говорит совсем не то, что мне хотелось бы услышать.

– Тебе это, правда, интересно, Снежинка? Где мой пес? – взбешенно спрашиваю я, с трудом сдерживаясь, чтобы не обматерить бессовестную кидальщицу последними словами.

– Но его же нет…, – она отступает назад, все с тем же изумлением глядя на меня.

– Сбежал! У тебя научился, – ору я, полностью слетев с катушек. Снежинка испуганно дергается, продолжая пятиться к своей машине.

– Ну нет, свалить не выйдет, детка, – кое-как отстегнув ремень, я открываю дверцу и вылезаю на мороз.

Снежинка

– Разве ты не собираешься опередить меня? – за неконтролируемую агрессию рассвирепевшего Лэндона я буду платить той же монетой. – Вперед! Я жду, – воинственно скрещиваю руки на груди, всеми фибрами своей души ощущая яростные вибрационные волны, исходящие от озлобленного на весь белый свет Викинга.

Мужественные черты Лэндона искажает болезненно-насупленная гримаса, но даже с выражением лица а-ля Гринч он выглядит незаконно привлекательным. А искренняя неприкрытая ярость и легкий оскал делает его еще больше похожим на воина из скандинавских сказок.

Наверное, я просто жутко соскучилась по Лэнду и с радостью призналась бы ему в этом, если бы не обстоятельства, при которых мы расстались ровно год назад.

– Даже не думай, что я вновь куплюсь на душераздирающую историю «одинокого волка» и залатаю твои раны рождественским кексом. Если ты направляешься в наш дом ради этого – кто-то из нас должен вернуться в Чикаго, – упрямо заявляю я, выставляя вперед правую ладонь, так, будто прикасаюсь к непробиваемой стене, что сама воздвигаю, между нами, в режиме реального времени.

– Наш дом? – Лэнд горько усмехается, демонстрируя до боли знакомые ямочки над линией двухдневной щетины. Поднося раскрытую пятерню к уху, карикатурно изображает, что плохо меня расслышал:

– Это мой дом, детка, и я тебя снова туда не звал.

– Тогда развернуться придется мне, Лэндон. Пока не стало поздно. Все это не имеет абсолютно никакого смысла, и мы просто ходим по кругу, – чувствуя, как сердечная мышца вспыхивает от жгучей обиды, я поджимаю губы и кидаю на Викинга пламенный взгляд. Я не дам ему замерзнуть в объемной толстовке, в которой он вышел из тачки, напрочь забыв про то, что на улице канун Рождества, а не день независимости.

Несколько долгих секунд наши взгляды ведут электромагнитную войну, из которой я, черт возьми, выхожу побежденной. Моргаю, теряюсь, опускаю взор, словно нашкодивший и непослушный ребенок. В то время как его глаза непреклонно засасывают в водоворот чувств и эмоций, поглощают до косточек. Напоминают о чем-то важном, маячат вдали иссиня-черной дверью, которую я не решаюсь открыть.

Внезапно, меня охватывает странное чувство, словно задолго до нашей встречи я видела их во сне. Но в каком и когда – не имею понятия. Все равно, что собирать разбитые ночные грезы через пару минут после пробуждения.

До сих пор помню, насколько ледяными на ощупь были простыни на его стороне постели, когда я проснулась двадцать пятого декабря прошлого года.

Обжигающе холодными, колючими, пронизывающими ядом очередного обмана и подлости. Запах его тела, который остался на моей коже, дал мне надежду на то, что я не спятила окончательно.

Лэндон мне не мерещится, он – трахается и соскакивает. Хотя в первое верить куда приятнее и не так болезненно для моей самооценки. Ему так легко, так удобно. Какой примерный семьянин не хочет одноразовую и ни к чему не обязывающую интрижку на стороне? Очень редкий. И Лэндон явно не один из таких уникальных экземпляров, обладающих моральным поясом верности.

Оставив в моей памяти лишь горькое и лживое обещание «рассвет мы встретим вместе», Лэндон исчез из моего мира, не оставив в доме ни одного носка.

В город я тогда возвращалась в гордом молчании, и тяжестью в грудной клетке, находясь не в силах полноценно дышать. На следующий день я записалась в самую классную секцию бокса в городе и выместила весь свой гнев на вечно бросающего меня Викинга.

Ох, поверьте, с ним я совсем не церемонилась. Жалела только о том, что фотографию его не сделала – она бы прекрасно смотрелась на боксерской груше и моем объекте для пыток. Будь там изображение Викинга, я бы точно окончательно стерла его из мыслей.

Бокс-терапия не помогла, и уже через месяц я умирала от желания обзвонить все клиники города и выяснить, где работает Викинг и не сделает ли он мне срочную операцию на сердце, в которое он лично воткнул пару сосулек со вкусом лжи и предательства. С навязчивым искушением устроить городским регистратурам допрос с пристрастием пришлось бороться, как и с любой зависимостью – чертовски сложно, все равно, что бросать курить. Постоянно договариваясь с собой и идя на компромисс со своим внутренним я, которое хочет сиюминутно дорваться до дозы и хотя бы разок коснуться никотинового фильтра.

Мошенница Лиззи Спаркл заблокировала мой номер, отняв у меня последнюю лазейку, которая могла бы быстро вывести меня к Лэндону. Моя гордость восторжествовала, невероятно обрадовавшись тому факту, что ей больше нет нужды бегать за бросившим меня мужчиной.

За этот год почти ничего так и не изменилось, несмотря на то, что я дала себе твердую установку на «новую жизнь». Правда, я не сошлась с Джастином, сохранив с ним теплые и дружеские отношения. Мы работаем в одном месте, и было бы глупо расставаться заклятыми врагами. И сегодня, я в очередной раз поехала в этот дом с откровенным намерением: снова увидеть Лэндона. Это уже превратилось в азарт, больной интерес, нездоровую одержимость. В безумную игру, где каждый из нас играет по своим правилам.

Любопытство уложило упрямство на лопатки в два счета, и вот я снова за рулем Тойоты – рассекаю долину смерти моих родителей под набившие оскомину песни.

Поэтому, я почти не удивилась, когда увидела Лэндона за рулем протанцевавшего на льду внедорожника. Я мечтала его увидеть, визуализировала этот день предыдущие триста шестьдесят четыре дня. Куда больше поразило отсутствие Балто, и я всерьез начала переживать за жизнь полюбившегося мне пса.