Король Гунтрамн передал племяннику свое копье и сказал: «Пусть по этому знаку о тебе будет известно, что ты наследуешь мне на престоле. Поэтому, раз тебе передана мною власть, распоряжайся всеми городами моего королевства как своими собственными, помня, что только ты один и остался из нашего рода».

Королева-мать постепенно забирала дела правления в свои руки. Ее влияние основывалось на привязанности и полном доверии, которые испытывал к ней сын. Видимо, сам он не рвался к власти, у него, в отличие от большинства родственников, не было политической жилки. Современники с недоумением отмечали, что любимым занятием молодого короля являлась ловля рыбы сетью. На фоне охотничьих подвигов большинства меровингских правителей, любивших вступать в единоборство с быстрым оленем или могучим туром, в одиночку ходивших на кабана, король-рыболов, не стремившийся продемонстрировать подданным свою силу и ловкость, должен был выглядеть довольно странно. Возможно, он просто был человеком, опередившим свое время, более интеллектуалом, нежели спортсменом. Венанций Фортунат даже посвящал ему стихи, представляющие собой сложные литературные упражнения, для наслаждения которыми требовались знание латыни в совершенстве и гибкость ума.

После гибели короля Хильперика многие аристократы, епископы и города, прежде зависевшие от Нейстрии, лишились господина. Брунгильда и король Гунтрамн наперегонки захватывали бесхозные земли, но занимались они этим по преимуществу на севере Галлии и в городах на Луаре. Аквитания была предоставлена собственной судьбе, в регионе были сильны сепаратистские настроения, и, казалось, здесь возможно все. Многие аквитанские магнаты мечтали обрести национального короля. Ожидавший своего часа на Корсике Гундовальд счел момент удобным для победоносного возвращения. Теперь этот сомнительный Меровинг претендовал на титул короля Аквитании.

Осенью 584 года предполагаемый сын Хлотаря I покинул остров с пополненной заново казной. Это означало, что император все еще заботится о своем кандидате на франкский трон. Гундовальд высадился в Провансе и был с почетом принят в Авиньоне, владении Хильдеберта II, фактически располагавшем довольно широкой автономией. Брунгильда допустила, чтобы в Аквитании произошла узурпация, которой она не могла помешать. Гундовальд знал, что Брунгильда скорее нейтральна в его отношении, чем благосклонна к нему, и вел себя довольно сдержанно.

Вскоре для претендента возникла возможность упрочить положение женитьбой на дочери Хильперика Ригунде. Девушка жила в глубоком убеждении, что в ее жилах течет священная кровь божества, переданная отцом, которую не может разбавить даже презренная кровь матери-простолюдинки. Она не отличалась нежностью сердца и упрекала мать в ее происхождении, грозясь снова отдать в служанки. Брак принцессы с королем Реккаредом не состоялся, Ригунда, ограбленная в процессе военных действий, оставалась в Тулузе и реальных матримониальных планов не имела. Но если Гундовальд позиционировал себя сводным братом Хильперика (а возможно, и был им), девушка приходилась ему племянницей. Меньше всего претендент сейчас нуждался в конфликте с духовенством. Чтобы его не обвинили в кровосмешении, Белламер предпочел отказаться от этой заманчивой идеи.

В октябре 584 года Гундовальд направился из Авиньона в селение Брив. Его путь должен был обязательно пройти через Овернь, которая принадлежала Брунгильде. В это время ее войска не могли отойти от Парижа из-за позиции короля Бургундии, не желавшего выдавать Фредегонду. Позволить узурпатору укрепиться в Аквитании – значило вонзить шип в пятку Гунтрамна. Брунгильда пошла на это. В Бриве воины подняли Гундовальда на щит по меровингской традиции и провозгласили его королем. Однако, когда его в третий раз обносили по кругу, он упал, притом так сильно ушибся, что едва мог стоять. Это было воспринято многими как дурное предзнаменование. Брив находился на территории, подвластной Лиможу – городу, где толком не знали, какому государю подчиняться. Он входил в наследство Галесвинты, потом стал австразийским, а затем перешел под нейстрийское владычество. На него выдвинул притязания Гунтрамн, но его опередила Брунгильда, добившись, чтобы местные аристократы признали власть Хильдеберта II. У Гундовальда, который представлялся королем Аквитании, были все шансы, что город его примет. Однако, если он был коронован в скромном селении Брив, Брунгильда, скорее всего, не дала ему дозволения вступить в Лимож.

Тем не менее Гундовальд крепко рассчитывал на союз с Австразией и щадил австразийские крепости. В захваченных им бургундских или нейстрийских городах претендент требовал присягать лично ему как полновластному королю. Так Гундовальду удалось наложить руку на Ангулем и Периге. Однако он вынужден был отказаться от мысли дойти до Пуатье, где у Гунтрамна было слишком много сторонников, а у Брунгильды – интересов. Поэтому он направился на юг и вступил в Тулузу. Города Бордо, Каор, Дакс и Базас тоже перешли на его сторону, так что он оказался хозяином значительной части территории к югу от Дордони. Казна у него была немалая, он захватил крупные территории и теперь искал способ придать себе легитимность. Чтобы восполнить ее нехватку, было бы чрезвычайно полезно жениться на женщине из правящего дома. Снова и снова возникала мысль о династическом браке. Наилучшую из возможных партий представляла Брунгильда. Брак с ней укрепил бы его права на владение городами Юга. Похоже, он через своих союзников в Австразии действительно предложил сорокадвухлетней Брунгильде такой брачный союз. Но та не пожелала поддержать его план. В самом деле, ее выход за самозваного короля Аквитании грозил Хильдеберту II утратой его законных прав, и королева снова, как и ранее в ситуации с Меровеем, предпочла быть матерью, а не супругой короля.

Тем временем в 585 года король Хильдеберт II достиг совершеннолетия. В соответствии с Салическим правом оно наступало в возрасте двенадцати лет, по Рипуарскому же праву – в пятнадцать лет. Французский историк М. Пру утверждал, что династия Меровингов должна была следовать нормам Рипуарского права – но, может быть, он просто симпатизировал Брунгильде. Она же отнюдь не удалилась от дел и продолжала реально соправительствовать сыну.

Для повелителя Бургундии присутствие Гундовальда было решительно невыносимо, но, если он хотел подавить мятеж аквитанских городов, следовало добиться поддержки со стороны Австразии. Для этого он изъявил готовность признать Хильдеберта II совершеннолетним. Бургундо-австразийский союз был скреплен, когда дядя и племянник весной 585 года на равных совершали суд над несколькими сообщниками Гундовальда. Гунтрамн воспользовался случаем и попытался вывести Хильдеберта из-под властной опеки вдовствующей королевы, но не сумел. Сердечная связь матери и ее единственного сына была нерушима. Брунгильда осталась у руля. Однако в обмен на политическое и территориальное укрепление власти Хильдеберта II она окончательно отказалась поддерживать узурпатора.

Гундовальд уже начал опасаться худшего. Он укрыл сыновей за Пиренеями и затеял переговоры с еще одной вдовой, последовательной противницей Брунгильды Фредегондой. Королева Нейстрии действительно заинтересовалась его делом, но вмешалась слишком поздно, чтобы оказать какую-то помощь; она довольствовалась тем, что использовала неурядицы в Аквитании, чтобы добиться возвращения своей дочери Ригунды, отправленной к испанскому жениху, но захваченной вместе с сокровищами одним из сторонников Гундовальда.