Мэри уступает, протягивает руку и засовывает сферу под пальто.

– Ты будешь идти сзади? – спрашивает она.

– Да. Если хочешь, можем бежать. Это не очень далеко.

– Я выйду через дверь, – говорит Мэри.

– Я тоже.

Мы выходим со двора мастерской на замёрзшие, тёмные улицы. Мэри идёт впереди, спрятав сферу под пальто, а я держусь в двадцати ярдах от неё.

Пришло время вечерней службы, и вокруг полно людей. Они спешат по заледеневшим улицам, так что вряд ли кто-нибудь заметит, что я следую за Мэри.

Когда мы приближаемся к дому, я отстаю и слежу, чтобы она благополучно вошла внутрь, после чего бегом преодолеваю оставшиеся несколько футов и врываюсь в дом.

– А, юный мистер Уайлд, как продвигаются дела? – В первое мгновение мне кажется, что мистер Кац говорит о воздушном змее, но потом я понимаю, что это не так.

– Битти приведут сюда в шесть. Мэри?

Она достаёт сферу из пальто и передаёт её мистеру Кацу.

– Что это такое? – спрашивает он.

– Это принадлежало мистеру Чэню, – отвечаю я. – Больше я ничего не могу вам сказать.

Мистер Кац перекатывает сферу с одной ладони на другую, разглядывая звёзды.

– Прекрасная работа, – замечает он. – Хотелось бы мне знать, для чего оно.

Я откашливаюсь.

– Простите, но я не могу вам сказать. Человека, которого вы ждёте, зовут полковник Блэйд.

– Полковник Блэйд, – повторяет мистер Кац.

– Да, и он приведёт сюда Битти через полчаса.

– Хорошо, – с улыбкой говорит мистер Кац. – А теперь иди. Мэри, оставайся на кухне.

– Я хотел наблюдать с другой стороны улицы, с крыши.

Мистер Кац поджимает губы.

– Думаю, это глупо. Тебе надо держаться подальше, чтобы он тебя не увидел.

– Я постараюсь, чтобы этого не произошло.

Мистер Кац наклоняет голову.

– Думаешь, он действует один?

Я вспоминаю женщину с острым лицом и мужчин из зала для приёмов.

– Нет, думаю, есть и другие.

– Тогда он попросит кого-нибудь следить за домом. Тебя заметят.

Мистер Кац стоит в прихожей со сферой в руке, рукава его рубашки закатаны, и мне внезапно становится страшно, что пришлось втянуть во всё это ещё одного невинного человека.

– Спасибо, мистер Кац.

Он отвешивает поклон.

Я кланяюсь в ответ.

– И будьте очень осторожны, мистер Кац.

– И ты тоже, юный мистер Уайлд.

Я бегу по крышам. Я уверен, что за мной следят. Мистер Кац прав: они должны увидеть, что я ушёл. А добравшись до постоялого двора «Грифон», я проберусь через толпу завсегдатаев, выйду с заднего хода и заберусь по водосточной трубе.

Я останавливаюсь на крыше и смотрю вниз.

Я не вижу никого знакомого, но внизу полно людей, закутавшихся от холода, и я просто могу их не узнать. Притаившись в заснеженной тени трубы, я пытаюсь разобрать, что происходит на Нью-Кинг-стрит, но ничего не вижу.

Экипажи приезжают и уезжают.

Люди с паланкинами снуют туда-сюда.

Миновав пивную, я пробираюсь мимо цветных стёкол часовни, потом по крыше сгнившего склада, пока наконец не добираюсь до ряда домов, откуда открывается хороший обзор.

Но мне всё равно ничего не видно.

Бом!

Бом!

Часы аббатства бьют половину седьмого.

Интересно, прошло ли уже достаточно времени?

Сунув руки под мышки, чтобы согреться, я жду, пока часы аббатства не пробьют семь.

Тогда я спускаюсь вниз и направляюсь на Нью-Кинг-стрит.

– Он не оставил Битти? – переспрашиваю я, прислоняясь к стене.

Мистер Кац протягивает руки.

– Он показал её из экипажа, чтобы я убедился, что с ней всё в порядке. Она махнула мне рукой. Он начал помогать ей спускаться, так что я передал ему сферу, но внезапно он снова затащил её внутрь, и экипаж тронулся с места. Мне очень жаль, что так произошло.

На потолке мерцает лампа, и я смотрю на неё, чтобы не зареветь.

– Спасибо, что помогли, – говорю я и выхожу в темноту.

– Ох, Атан! – произносит Тод.

– Знаю, – отвечаю я, прикрепляя лопасти к двигателю и затягивая гайку.

Мы работаем молча.

Воздушный змей почти готов. Ветер дует не в том направлении, поэтому мы не можем запустить его, но он всё равно почти готов и заполняет весь чердак Тода, словно огромный розовый мотылёк.

– Неплохо выглядит, – говорит Тод. – Как настоящая воздушная машина. Думаешь, он знает, что мы её строим?

– Не знаю, понятия не имею! – рявкаю я. – Что бы он ни думал, пойду поищу купоросного масла для искры зажигания. – Я встаю, хватаю куртку и выхожу в холодную ночь.

Пытаясь придумать, как вернуть Битти, я бреду к дядиной ферме. Замёрзшие колеи доходят мне почти до колен, и идти очень тяжело.

Скользя по поверхности пруда, я внезапно оказываюсь рядом с заброшенными амбарами, нащупываю путь в темноте и нахожу дядину повозку, в которой по-прежнему полно вещей, оставшихся с того дня, как мы убирали в доме мистера Чэня. Я ничего не вижу и действую на ощупь. Без света я не могу понять, где именно находится купорос, поэтому продолжаю возиться в темноте, пока не нахожу тачку, и осторожно загружаю на неё все бочки.

Я прикрываю их изъеденным блохами одеялом и направляюсь прочь с фермы, но не прямиком к городу, потому что знаю, что не смогу провезти тачку по колеям. Вместо этого иду на юг, к каменной дороге, по которой я могу добраться до чердака Тода.

На это уходит вся ночь. Но гнев не даёт мне заснуть, и я не чувствую усталости, хотя по-прежнему не знаю, как спасти Битти. На рассвете поднимается холодный ветер и вздымает на реке волны, образуя на поверхности масляные пятна, блестящие в сером свете, словно металл.

Я смотрю на город. Отсюда его почти не видно.

Задние стены домов покрыты грубой штукатуркой и камнем, а лодочные сараи и склады почти падают в воду, чудом удерживаемые грудами мусора. Дома уходят высоко в небо, их крыши теряются в дымке, а у подножий клубится речной туман.

Что-то трепещет на сыром ветру и приземляется на воду. Лист? Потом второй, третий…

Посмотрев на реку, я вижу, что её поверхность усеяна какими-то маленькими заострёнными предметами. Они плывут в сторону Бристоля.

Они похожи на сложенные листки бумаги.

Их сотни.