Волосы Армана были светлее, чем у братьев — русые и чуть волнистые, а глаза темнее. Отблески свечей превратили их из серого в почти синий. Такие красивые глаза! Впрочем, принцы не страдали безобразной внешностью, но взгляд старшего отличался строгостью и серьёзностью. И при этом была в нём некая благость, присущая умным и спокойным людям.

Но, мелькнув на мгновение, благость исчезла, уступив место высокомерию. Принц посмотрел на меня свысока, сказал:

— Надеюсь, тебе не претит некоторая ограниченность в перемещениях.

Так это было сказано, что я сразу поняла — он не выказать сочувствие пришёл. Как и говорил Андро, наследник придёт с официальным визитом. Вот только чего он от меня хочет? Явно не хлеба.

Арман обернулся на сопровождающих, повёл рукой, и их глаза остекленели. Как и у тех гвардейцев, которые пытались меня поиметь в кофейной. Ох как интересно! Он не хочет, чтобы свидетели слышали предстоящий разговор?

Я не ошиблась. Арман выдохнул, улыбнувшись будто виновато, и сдулся, как воздушный шарик. Натурально сдулся — сгорбился, обмяк, превратился из сиятельного принца в обычного усталого молодого мужчину. Наморщив лоб, я смотрела на него с удивлением. Наследник трона произнёс:

— Прошу меня извинить за этот визит, без официоза нельзя было обойтись. Сами понимаете, я не должен ни на шаг отступать от протокола и этикета.

— Я понимаю, — с достоинством ответила и прошлась по комнате, разглядывая застывших гвардейцев. — В чём же цель твоего визита?

Боже, он заразил меня пафосом и высоким штилем!

— Не тыкай мне!

— Прошу прощения, — я улыбнулась с такой тонкой долей сарказма, что никто не должен был бы её уловить. Но Арман уловил. Он коротко вздохнул, решив, видимо, остановиться на этом пункте потом, и продолжил:

— Мне необходимо разъяснение.

— Спрашивай… те.

— Я говорил с Эссавальдой, и она обратила моё внимание на такой факт: твой аватар был далеко, но ты ходила, общалась, вела себя как обычно. Ты жила без аватара!

— Кто такая Эссавальда? — невежливо перебила я принца, и он поморщился, будто я причинила ему физические страдания. Несмотря на это, Арман всё же ответил:

— Игрушка матушки.

— А, Эська… Твоя сестра!

— Что, прости?

— Сестра по отцу, — объяснила я. — Единокровная.

— Игрушку не принято рассматривать как принцессу, — скривился Арман. — Но отвечай на вопрос.

О темпора о морес…

— Ты не задал вопрос.

— Почему ты постоянно мне тыкаешь? Неужели тебе не преподавали основы этикета?

— Этикет, который мне преподавали, слегка отличается от вашего.

— Ничего, наймём преподавателя, — пробормотал он. — Ничего страшного…

— Вопрос, Арман, — напомнила я. Нет, я очень люблю гостей, просто обожаю, чтоб их бабайка унёс, но блин, кушать-то хочется! А принцы словно сговорились держать меня на диете!

Наследник будто бы даже икнул, услышав, как я к нему обратилась, но мужественно пережил это и спросил наконец:

— Как тебе удаётся жить без аватара?

Каком кверху, блин! Откуда я знаю? До сегодняшнего дня я вообще как-то не знала, что у меня есть аватар!

Но говорить этого ему нельзя. Мало ли, вдруг тут на всей планете даже малые дети знают, что у них есть аватар? А я спалюсь.

Зачем придумывать что-то, если я уже придумала? С королевой прокатило, может, и с принцем прокатит?

— Мною руководит Богиня. Её пути неисповедимы.

Надеюсь, пафоса в моём голосе было достаточно, чтобы Арман поверил. И он поверил. Кивнул с глубокомысленным видом. Потом усмехнулся:

— Я нахожу тебя очаровательной.

Опаньки, да это же комплимент! Он сделал комплимент, упасть убиццо! Это жжж неспроста! Чтоб принцы были добрячками — надо мощную причину!

И причину мне дали почти сразу. Арман взял мою руку и галантно поцеловал кисть:

— Надеюсь, что и характер соответствующий.

— Почему? — насторожилась я.

— Приятная внешность позволяет отдавать супружеский долг с удовольствием, а не с отвращением. Приятный же характер — это залог долгой жизни и хорошего сна.

— Вон оно чо, Михалыч, — пробормотала я по-русски. Ну, в принципе, он прав. Жена со склочным характером может и убить. Яда подсыпать или гвардейца нанять…

— Что ж, Ксения, я оставлю тебя. Но испрошу позволения у родителей, чтобы поужинать с тобой сегодня. Хочу побеседовать об искусстве и науках.

Он снова повёл рукой, и свита очнулась, осмысленно глянула на меня, на принца. Тот приблизился к двери, ожидая, когда камердинер откроет её. И ушёл не оглянувшись. Я только головой покачала. Он хочет побеседовать… А я хочу поесть и выспаться. Да, ещё хочу, чтобы меня выпустили из это тюрьмы и желательно не на эшафот.

Сев за стол, я подумала, что если ко мне заявится кто-то ещё прежде, чем я съем свой обед, будет мясорубка.

Как по заказу из тайного хода снова послышались звуки. И чихание.

— Да блин! — громко сказала я и составила тарелки с подноса на столик. — Достали.

Поднос наизготовку, подошла к гобелену.

Он шевельнулся, отодвинутый чьей-то рукой.

Я вдарила.

Звон разнёсся по всему дворцу — по крайней мере, мне так показалось.

А за ним громкая ругань и падение тяжёлого тела.

Откинув гобелен, я с любопытством глянула, кто пожаловал, и даже посочувствовала:

— Мда, не везёт тебе на кухонную утварь…

Гевин, держась за голову, ответил слабо:

— Тебе вообще надо запретить иметь рядом твёрдые предметы!

— Зачем явился?

— Посмотреть, как ты тут… Чего хватаешься за поднос?

Со злостью отбросив упомянутый предмет кухонной утвари, я села за столик и взяла тарелку. Демонстративно взяла кусок мяса пальцами и отправила в рот. Да ещё и добавила невежливо:

— Я есть хочу, блин! Вы меня все достали!

— Так ешь, я что, запретил, то ли? — с обидой ответил Гевин, нависая над моим креслом. — Это всё, что есть?

И схватил кусок с тарелки.

Ы-ы-ы! Повадились есть моё мясо! Безобразие просто. Ни уединиться, ни поесть с миром! Я фыркнула, выражая крайнюю степень неодобрения, но принцу было море по колено. Тогда я решила куснуть его посильнее:

— Зачем ты пришёл? Полюбоваться на мою тюрьму?

— Ага, — ухмыльнулся он. — Как тебе тут?

— Тихо! Когда не ходят посетители! — рявкнула и поглубже забилась в кресло. Залпом проглотила остатки вина, на что Гевин тихонько прищёлкнул языком: