— А как она могла заблокировать выход?

— Кристина у его матери — начальник охраны.

— У его матери?!

— А Шапировой все равно, с кем сынок спит. Лишь бы не женился…

— А он женился. На Лене. Что с ней стало?

— Не знаю. Но что-то нечисто. А ты сунул нос в этот угар. Поэтому Кристина влезла к тебе в постель. Будет следить, а если что, ужалит.

— И ты меня об этом предупреждаешь?

— Терпеть эту суку не могу!

— Чего так?

— Это личное.

— Может, Кристина сама не ровно к Игнату дышит?

— Даже спала с ним… Но это между нами!

— Ты боишься за меня?

— Я боюсь за себя. Она там что-то нахимичила, а я крайней останусь! Мне оно надо?

— С Леной нахимичила?

— Думает, что Игнат на ней женится.

— А шансы есть?

— Ну, если Кристина заставила себя в это поверить. Она баба упертая…

— И себя заставила, и Шапиру… Игнат думает, что Лена сбежала. Он сам в это верит?

— Все, молчу! — Рина приложила палец к губам.

— Не надо молчать. Молчание убивает совесть.

— Так я и не молчу, к тебе вот поехала. Чтобы предупредить…

— Смелая ты. — Дима вопросительно глянул на нее.

Вдруг это какая-то хитрая игра. Может, Диму пытаются запутать, навести на ложный след?..

— Да уж, смелая… Еду и думаю, вот куда меня несет! — мотнула голой Рина.

— Но ведь принесло.

— Я уже себя уговорила, пару кругов вокруг дома да и назад. А тут ты выскакиваешь…

— Это знак!

— Могильный крест — тоже знак.

— Типун тебе!.. На микрофон.

— Я когда увидела тебя с Кристиной, подумала, что ты можешь исчезнуть как Лена… И я могу исчезнуть. — Голос у Рины дрогнул.

— Скажут, что ты сбежала со мной, — улыбнулся Дима, но в этой улыбке не было ни грамма веселья.

— Тебе легко говорить. За тобой фазеры, они такой шум поднимут, если что. А у меня предки простые… За тобой просто следят, а меня сразу к стенке…

Дима пожал плечами. Не зря Шапирова выходила на его мать. И Таисия Павловна в курсе, и ее телохранительница. Натворили бед, а теперь боятся, что Дима вытряхнет скелеты из шкафов. Как будто он может докопаться до правды. А он может? Не факт. И как далеко он зашел? А никак. Та же Рина ничего нового ему не сказала, всего лишь подтвердила его предположения и опасения.

— Ты же не скажешь, что я к тебе приезжала? — спросила Рина.

— Не скажу, — пообещал Дима.

— Это правда, что ты с Ингатом подрался?

— Да так, немного.

— Девушку не поделили?

— Типа того.

— Она сейчас у Игната.

— Кто у Игната? — встрепенулся Дима.

— Ну, девушка, из-за которой…

— Он живет с Любой?

— Ну, может, живет, а может, под замком держит… — пожала плечами Рина и добавила: — Или же и то, и другое.

— Ты что-то знаешь! — Диму вдруг затрясло от возмущения.

Ну, конечно же, Игнат мог похитить Любу и с ее телефона отправить сообщение. И на ответную эсэмэску он мог ответить. А Дима повелся как последний лох…

— Я не знаю, я догадываюсь… Мне только и остается, что догадываться, — с горечью усмехнулась с Рина.

— А ты можешь позвонить Игнату? — резко спросил он.

— Не могу! Ничего не могу! Я и так через край наговорила… И вообще, куда мы едем?

— К Шапирову!

— Ага, сейчас!

Рина глянула на светящийся экран — в поисках разворота. Дима покосился на нее. По своей воле она его к Игнату не повезет. А если вдруг согласится или даже сама станет напрашиваться, значит, дело нечисто. Значит, его заманивают в ловушку…

Ситуация действительно напряженная. И ставки очень высокие. Если Дима хочет выйти из этой игры победителем, он должен быть очень осторожным. Нельзя никому доверять. Даже себе… А может, и не надо ничего. Может, нужно просто сойти с дистанции? Погонится за Любой, а лишится жизни. Ему это надо?..

За окном солнце под парусами из облаков, сосны покачиваются на ветру, воробьи по веткам хороводят, соловей где-то заливается, синицы пискляво переговариваются. И в доме тихо, мирно, никто не пристает, не домогается. Но ветер мог перерасти в ураган, а иллюзия спокойствия — в катастрофу. Люба это понимала, но ничем себе не могла помочь. Не сбежать отсюда, и сквозь землю не провалиться. Если, конечно, Игнат не поможет. Изнасилует, не дождавшись милости от ее природы, а потом на два метра в землю.

Люба вздохнула, вышла из спальни. Остановилась, прислушалась. Вроде бы тихо в доме, но Игнат мог ждать ее в каминном зале. Заставать пленницу врасплох ему нравилось не меньше, чем наслаждаться ее беспомощностью. Самодур-переросток, и с этим ничего не поделаешь.

Она спускалась с лестницы, когда открылась входная дверь. Кто-то зашел в дом со двора. А зайти мог только Игнат. Что это с ним, почему так шумно? Надоело подкрадываться и пугать?

Именно эти вопросы Люба и приготовилась задавать. Но в холл из прихожей вошла та самая женщина, которую Люба видела вчера из окна. Она и вблизи выглядела такой же красивой и роскошной, как издали. Ни единой морщинки на лице, подбородок подтянут, кожа под шеей разглажена. Вне всякого, над ней трудился талантливый пластический хирург. И не менее гениальный стилист. И смотрелась она так, как будто на нее свой объектив навел фотограф из глянцевого журнала.

Люба остановилась как вкопанная, увидев ее. Женщина смерила ее взглядом, недовольно качнула головой и взглядом показала на пол. Люба ее поняла. Нужно было сойти с лестницы, чтобы не казаться выше, чем она есть. Так она и поступила.

— Меня зовут Таисия Павловна, — сказала женщина. — Я — мама Игната. — Голос ее звучал спокойно, миролюбиво, но взгляд оставался сухим и прохладным.

— Люба. Очень приятно.

— Как ты себя чувствуешь, Люба?

— Ну, не скажу, что хорошо…

— Почему?

— Потому что я здесь не по своей воле.

— Насколько я знаю, Игнат тебя здесь не обижает.

Женщина прошла в зал, остановилась в центре помещения. Любе ничего не оставалось, как проследовать за ней.

— Игнат тебя не обижает? — уже вопросительно повторила Шапирова.

— Думаете, мне приятно чувствовать себя игрушкой?

— Игнат очень любит свои игрушки.

— Но я не игрушка! — возмутилась Люба.