– Я бы полностью согласился с вашим предложением, если бы комдив Мартынчук хотя бы немного знал обстановку участка фронта, где ему предстоит наступать. По сути же дела его дивизия прибыла на голую кочку. Его соединения наверняка плохо ориентируются на местности и вряд ли смогут быстро взломать оборону противника.

– Вы ставите под сомнение силу и способности гвардейской дивизии, специально присланной нам Ставкой для прорыва вражеской обороны?! – гневно отреагировал Запорожец.

– Я хочу, чтобы те немногочисленные силы, что прислала нам Ставка, были использованы с максимальной пользой, товарищ армейский комиссар. Серьезного превосходства над противником в живой силе и технике у нас нет, так как все основные резервы направлены под Ржев и Ростов, – начал загибать пальцы Рокоссовский. – На серьезную помощь со стороны ленинградцев нам рассчитывать также не приходится. Максимум, чем они могут нас поддержать – это своей авиацией и артиллерией. Чудо-оружия, что способно за считаные дни или часы уничтожить немецкую оборону, в распоряжении Ставки нет и не предвидется. Поэтому нам остается следовать славной тактике Александра Васильевича Суворова и научиться бить врага не числом, а умением. Это трудно, но это нам по силам и обязательно поможет нам освободить Ленинград от тисков фашистской блокады.

Столь неправильное поведение представителя Ставки сильно озадачило и даже в некоторой степени напугало командующего войсками фронта и его помощников. Обычно посланцы Москвы надзирали за правильностью исполнения приказов Ставки, информировали её о положении дел на фронте отдельно от комфронта, но никогда не лезли в вопросы тактики и стратегии. Мерецков справедливо полагал, что это удел ответственности Военного совета фронта и только его, однако генерал Рокоссовский стремительно рушил привычный стереотип посланца Москвы, чем в определенной мере поражал руководство фронта.

– Также я категорически против нанесения по обороне противника лобового удара, когда наметилась возможность его окружения. В прошлом году мы много раз прибегали к подобному приему и, как правило, несли большие и неоправданные потери. Сегодня сорок второй год, Кирилл Афанасьевич. Нам нужно извлекать уроки из своих горьких ошибок и неудач и, опираясь на опыт, бить врага, как призывает нас товарищ Сталин, а не надеяться только на мужество и героизм наших солдат, а также русское авось… – Рокоссовский умело ввернул цитату из речи вождя, и Мерецков спасовал.

Случись этот разговор до начала войны, и он бы попросту размазал по стенке посмевшего пререкаться с ним нижестоящего оппонента. Но сейчас перед Рокоссовским стоял совершенно иной генерал, жестко приученный жизнью не только властно стучать кулаком по столу и по лицам несогласных с ним людей, но и тщательно прикрывать свою спину.

– Как представитель Ставки, вы можете вносить любые предложения в действия войск фронта, Константин Константинович. Если вы настаиваете на изменении боевой задачи для 3-й гвардейской дивизии, я соглашусь с этим, но прошу занести в протокол, что члены Военного совета фронта не поддерживают это предложение, – вильнул комфронта, чем вызвал легкую улыбку на лице Рокоссовского.

– Делайте так, как считаете нужным, – коротко бросил он и покинул Совет. В этот момент Рокоссовского больше волновало дело, а не бумажное крючкотворство. А дела на фронте шли не совсем так, как ему того хотелось. Вместо обещанного массивного удара с воздуха по роще Круглой фронтовое командование ВВС отправило на задание только одну эскадрилью бомбардировщиков под прикрытием истребителей. В её состав в основном входили старые машины типа СБ и модернизированные самолеты Су-2.

Чтобы летчики лучше ориентировались в сплошном зеленом массиве, артиллеристы, по предложению комполка майора Петрова, обозначили месторасположение противника белыми ракетами. Дружно взметнувшиеся в сторону врага, они помогли краснозвездным машинам в их атаке по позициям врага, однако урон от него оказался ниже, чем ожидалось. Летчики смогли уничтожить лишь две минометные батареи противника и вывели из строя около одного взвода пехоты противника. Когда два батальона дивизии Мартынчука попытались взять штурмом вражеские позиции, они были отбиты благодаря плотному пулеметному огню и минным полям, прикрывавшим подходы к ним.

Впрочем, неудавшийся штурм рощи Круглой был единственной неудачей в этот день для советских подразделений, наступавших в районе рабочего поселка № 8. Введенные в прорыв основные соединения 3-й гвардейской дивизии при поддержке батальона танков сумели глубоко вклиниться в расположение тылов противника и выйти на подступы к рабочему поселку № 7.

Танковый батальон капитана Новосельцева, используя замешательство противника, смог прорвать вражескую оборону, состоящую из дотов, огневых гнезд и нескольких рядов проволочных заграждений. Однако дальнейшие наступательные действия танкистов не поддержала уставшая пехота, и они благоразумно отошли, предпочтя безумству храбрых – целостность своих танков.

Когда же взаимодействие между танкистами и пехотинцами было достигнуто, благоприятный момент для атаки был упущен. По местам сосредоточения советских подразделений открыли огонь гаубичные батареи Синявинских высот, и атака захлебнулась, едва начавшись.

Также хорошо продвинулся вперед и 365-й полк майора Петрова. Сломав, сопротивление опорных пунктов врага при поддержке роты легких танков старшего лейтенанта Заслонова, батальоны полка вышли к рабочему поселку № 5, где встретили ожесточенное сопротивление противника.

Благодаря разветвленной системе ходов сообщения, десятку дзотов, ориентированных на восток, и минных полей, немцы смогли остановить продвижение советских соединений. Когда же майор Петров попытался обойти вражеские позиции с севера и перерезать идущую на Шлиссельбург железную дорогу, его подразделения были контратакованы батальоном пехоты противника со стороны Липок.

Все эти действия немцев были также поддержаны сильным артиллерийским огнем гаубичных батарей с высот Синявино. Неизвестно, чем бы закончилось это сражение, если бы пехотинцы не получили помощь со стороны танкистов. Быстро сориентировавшись в завязавшемся бою, танкисты развернули башни своих машин в сторону атакующего врага и открыли шквальный огонь из своих пушек и пулеметов.

Встретив столь яростное сопротивление, немцы отошли, и через некоторое время по советским войскам вновь ударила вражеская артиллерия. Нет ничего горестнее и обиднее, чем лежать, пытаясь найти укрытие от разрывов вражеских мин и снарядов в постоянно хлюпающей под ногами земле, не имея ни малейшей надежды получить помощь от своей артиллерии.

Немецкие батареи с педантичной точностью прочесали в течение сорока минут все указанные в заявке квадраты. Казалось, что там ничто живое было не в силах уцелеть, но когда батальон майора Крамергофа повторил атаку, дорогу ему преградили поднявшиеся из земли советские солдаты.

И вновь совместный огонь танков и пехотинцев заставил врага отступить, неся серьезные потери. И вновь, пытаясь отыграться за неудачи своих товарищей, ударили орудия германских батарей, но на этот раз их огонь был недолгим. Главной причиной столь короткого действия немецкой артиллерии была советская авиация. Попав под удар вражеских батарей, майор Петров затребовал по радио поддержку с воздуха и, к собственному удивлению, быстро её получил.