—

Я тебя умоляю, — усмехнулась я, давая волю гневу.

— Ты ведь Тройка. Все знают, что твой папочка — известный

профессор, а ты всю жизнь провела, не вылезая из библиотек, и

горя не знала. Да ты даже порку ни за что бы не пережила, не

говоря уже о жизни Восьмерки. Ты молилась бы о смерти.

—

Только не надо делать вид, как будто ты знаешь, что я

могу перенести, а что нет. По-твоему, если ты Пятерка, это значит,

«-6s 111 'So

КИР А КА С С

что ты единственная, кому в жизни приходилось нелегко? — Крисс

сверкнула глазами.

—

Нет, не единственная, но мне наверняка приходилось

куда тяжелее твоего. При этом я не смогла бы вынести то, через что

пришлось пройти Марли. И сомневаюсь, что это было бы под силу

тебе.

—

Я храбрее, чем ты считаешь. Ты понятия не имеешь,

чем мне приходилось жертвовать все эти годы. И если я совершаю

ошибку, я беру на себя ответственность за последствия.

—

А почему вообще должны быть какие-то послед-

ствия? — парировала я. — Максон постоянно твердит, как на него

давит Отбор, как ему сложно сделать выбор, и тут одна из нас

влюбляется в кого-то другого. По-мо- ему, он должен был ее

благодарить за то, что облегчила ему жизнь!

—

Мне тут вчера рассказали кое-что смешное! —

Натали, которой от этого разговора было явно не по себе,

попыталась сменить тему.

—

Но есть закон, — перебила ее Крисс.

—

В словах Америки присутствует своя логика, —

быстро возразила Элиза, и упорядоченной беседе пришел конец.

Мы заговорили все разом, пытаясь высказать свое мнение, приводя

доводы за и против того, что произошло. Такое случилось впервые,

хотя я с самого начала ожидала чего-то подобного. С таким

количеством девушек, соперничающих друг с другом, рано или

поздно мы должны были поругаться.

— Так ей и надо, шлюхе, — вдруг рассеянно бросила Селеста, не

отрываясь от своего журнальчика.

Повисла тишина, такая же напряженная, как и наш спор.

Селеста успела оглянуться точно вовремя, чтобы увидеть мой

бросок. Я налетела на нее и повалила на кофейный столик. Селеста

завизжала. Что-то, скорее всего чашка с чаем, со звоном полетело

на пол.

«-64 112

Э ЛИ ТА

В прыжке я зажмурилась, а когда открыла глаза, Селеста

барахталась подо мной, пытаясь перехватить мои запястья. Я

размахнулась и со всей силы врезала ей по физиономии. Ладонь

охватило жгучее пламя, но звук удара продолжал отзываться в

моих ушах восхитительной музыкой.

Селеста немедленно завопила и попыталась расцарапать меня.

Впервые за все время я пожалела, что, в отличие от остальных

девушек, не ношу длинные ногти. Ей удалось оставить на моих

запястьях несколько царапин. Это лишь разозлило меня еще

больше, и я врезала ей снова. На этот раз разбила губу. Она

нащупала что-то на столе — это оказалось блюдце от ее чашки — и

ударила им меня в висок.

Оглушенная, я попыталась снова вцепиться в нее, но нас уже

растаскивали. Я была настолько поглощена всем происходящим,

что не услышала, как кто-то позвал охранников. Одному из них

тоже от меня досталось. Надоело, что со мной так обращаются.

—

Вы видели, как она на меня набросилась? — за-

визжала Селеста.

—

Закрой свой поганый рот! — рявкнула я. — И не смей

больше даже произносить имя Марли!

—

Ненормальная! Вы это слышали? Видели, что она со

мной сделала?

—

Отпустите меня! — возмутилась я, пытаясь вы-

рваться из рук гвардейца.

—

Сумасшедшая! Сейчас же пойду и расскажу все

Максону. Все, можешь считать, что тебя во дворце уже нет! —

пригрозила она.

—

Никто ни к какому Максону не пойдет, — послы-

шался строгий голос королевы. Она посмотрела в глаза Селесте,

потом мне. Ее разочарование было прямо-таки осязаемым. Я

повесила голову. — Сейчас вы обе отправитесь в больничное

крыло.

«-64- 113

КИР А КА С С

Больничное крыло представляло собой длинный стерильный

коридор с койками. В изголовье каждой висела занавеска, которую

можно было задернуть, чтобы защититься от чужих взглядов.

Вдоль стен стояли шкафчики с медикаментами.

Нас с Селестой предусмотрительно разместили в про-

тивоположных концах коридора: Селесту ближе ко входу, меня у

окна в глубине. Она немедленно задернула занавеску, чтобы не

видеть меня. Я не могла ее винить. Выражение лица, по

ощущениям, у меня действительно было довольное. Когда

медицинская сестра обрабатывала ссадину на виске, я даже не

поморщилась.

—

Ну вот, а теперь приложите ненадолго вот это, чтобы

не было шишки. — Она протянула мне пузырь со льдом.

—

Спасибо, — отозвалась я.

«-64 114

Э ЛИ ТА

Медсестра окинула быстрым взглядом коридор: удостоверилась,

что нас никто не слышит.

—

Вы молодчина, — прошептала она. — Почти все

ждали, когда что-нибудь подобное наконец случится.

—

Правда? — спросила я тоже шепотом. Но, пожалуй,

улыбаться во весь рот при этом все-таки не стоило.

—