— Мадам, пожелайте мне долгих лет жизни, чтобы я мог защитить английское королевство, наших детей и вас от всех хищников. Ибо еще меньше, чем моя мать, вы будете способны к царствованию. И отныне предоставьте мне все решать и спрашивать совета в борьбе за судьбу Англии у того, у кого захочу.

Со времени смерти Теобальда, происшедшей 18 апреля 1161 года, духовного отца Томаса и владыки в Кентербери, Беккет потерял счет месяцам и временам года. Генрих II действительно решил, чтобы английские епископы назначили Томаса архиепископом Кентерберийским при поддержке Папы Александра III, причем у каждого был свой интерес. Теперь всем известно, что перед смертью Теобальд отправил Генриху письмо, в котором просил Плантагенета согласиться со своей последней волей: его преемником должен стать Томас Беккет.

Беспокойство и страх подорвали здоровье Томаса. Куда делся удалой рыцарь, который вызывал на дуэль Ангеррана де Трие после осады Тулузы? Он жил как затворник, ослабевший, полный сомнений и дурных предчувствий. Этой весной 1162 года он безрадостно взирал на распускающиеся почки во дворе дворца в Руане. Томас уединяется, как бы заранее предчувствуя будущую ответственность. Не превратился ли он в труса? Он никогда не был ленивым. Работал без отдыха вместе с сотнями клерков над многочисленными счетами, выверял долги, прогонял вместе с Генрихом всех иностранцев, особенно фламандцев, тех, которые не были торговцами, честными коммерсантами, а скорее бандитами, заставлявшими голодать население деревень. В то время когда по приказу Генриха разрушали замки, построенные ландскнехтами на королевских землях, Томас выплачивал жалованье самым бедным, защищал деревни и монастыри от разбоя, грабежей, огня. Чего только он не сделал бы, чтобы поставить на ноги это бедное королевство, разоренное десятилетиями гражданской войны? Нужда никогда не вызывала у него отвращения. Что же происходит теперь?

— Вы архидиакон Кентерберийский, декан Гастингса, — говорит ему приор Лейстера, настоятель Беверли, администратор архиепископства и каноник во многих других местах. Если доверять слухам, распространяемым при дворе, вы без пяти минут архиепископ.

— Если когда-нибудь я был бы возвышен до этого почетного поста, мне надо было бы либо потерять доверие короля, либо пренебречь службой Господу, монсеньор, чего я не сделаю[84]. Однако сообщите королю, что я уезжаю примерно через час.

Генрих вполне доволен, услышав, что друг отправляется под парусами в сторону Англии вместе с его сыном, Генрихом Младшим, которому он уже сделал свое наставление.

Алиенора, охваченная волнением, разлучается со старшим сыном. Для ребенка это первый шаг к королевскому трону. Генрих Младший, с живым насмешливым взглядом, не по возрасту умен и сознает ту честь, которая ему оказана. Король предусмотрел второй корабль в Англию, наполненный эмиссарами, которые направлялись в Крайстчерч, чтобы подготовить избрание Томаса в первосвященники Кентербери. Почести, которые будут оказаны королевскому сыну, коснутся и Беккета, таким образом, канцлеру Англии будет оказан достойный прием. Плантагенет принуждает Томаса согласиться с трудной ролью первого архиепископа королевства, во всем послушного своему королю. Зная, что Томас, как и его покойный наставник Теобальд, был возмущен манерами Барбароссы по отношению к папству и епископам, верным Александру, Генрих хочет защитить законность Папы Александра, но не амбиции Церкви.

В данный момент город Милан в руках Барбароссы. Папа в изгнании, он отпраздновал Пасхальную неделю у цистерцианцев с островов Леринс, а потом избрал своим местожительством Монпелье. Генрих не понимает, почему Александр постоянно на него сердится. В конце концов, не устроил ли он, правда немного поспешно, свадьбы маленького Генриха и Маргариты, как ему советовал Папа? Не должен ли он в будущем управлять всеми таинствами, необходимыми его потомкам? Генриху было все равно, по отношению к кому соблюдать лояльность, к Папе или антипапе, вплоть до двойной игры.

Настал тот торжественный момент, когда Генрих Винчестерский, декан епископов, отслужил таинство посвящения Томаса в сан со священным миропомазанием[85]. Томас не мог сдержать слез, и его юный ученик тоже.

Предчувствует ли Генрих Младший драму, грозящую перейти в трагедию, связанную с этим избранием? Его детское сердце смогло почувствовать тяжесть огромной ответственности взрослого, и он считает, что разделяет ее с учителем, которого по-настоящему любит и уважает.

Как только закончилась церемония, Томас имел решающий разговор с Иоанном Солсберийским.

— Моя очередь поручить вам важную миссию перед Александром: еще не наступит Рождество, как я верну моему королю печать великого канцлера Англии. Мне очень тяжело сделать это, поверьте, потому что я искренне люблю Генриха. Вот причина, по которой я так долго колебался. Но надо было выбирать: быть клятвопреступником перед Богом и его Церковью или клятвопреступником по отношению к моему королю. Я не хочу им быть ни по отношению к Богу, ни к Генриху. Я снимаю с себя обязанности канцлера.

Иоанн Солсбери склоняется перед новым примасом Англии.

— В настоящее время, мой брат и друг, делайте то, о чем я вам говорил, — приказывает Томас.

— Вы достаточно четко указали мне на миссию, чтобы я в свою очередь мог бы от нее уклониться.

Неизвестно, кто из них — Алиенора или Генрих — был подвержен «каменной болезни», яростному стремлению строить. Такое все чаще встречалось во второй половине XII века. Ни один древний укрепленный холм — в Бретани, Оверни, Нормандии, и Пуату не был исключением, — издавна почитаемый и имеющий культовое значение, не был пропущен и получил свое завершение хотя бы в виде простой деревянной ограды, со временем замененной башней или крепостной стеной. Подвиги древних имели последователей. Алиенора и Генрих также не избежали этого. Оригинальная новизна архитектуры собора, смелость нефа, дерзость донжона — достаточно доводов, чтобы принять вызов, брошенный предками, которых больше нет, но которые продолжают с вами разговаривать на языке шедевров, воздвигнутых во время их правления.

Руанский замок был расширен. Для Генриха Руан был столицей его герцогства Нормандии, и он тесно прирос сердцем к этому городу. Чтобы доставить удовольствие Алиеноре, он также расширил замок Бюр и приказал возвести среди лесов прекрасную усадьбу Кевийи. В Анжее Плантагенет осуществил еще более смелый замысел — создал некую приземистую группу построек, ограниченную прекрасными угловыми башнями, округлыми, обладающими совершенной гармонией. Маленькая кромка из розовых кирпичей оживляла серые камни и напоминала о том, что солнечный луч может проникнуть даже сквозь бойницу. Однако Алиенора не хочет, чтобы ее родной Пуату был забыт. У нее имеются и другие честолюбивые намерения относительно Пуатье, и Генрих их разделяет. Они собираются вместе заложить первый камень в основание нового собора Святого Петра, которому выпадут часы славы.