Она улыбнулась. Глаза её сверкали.

– Ты знаешь, я, кажется, слышала, ты говорила, что хочешь посмотреть, что он там делает. Очень интересно, кого ты имела в виду.

Селена смотрела на Элизабет и ждала её ответа.

Несмотря на волнение, Элизабет внимательно рассматривала одеяние Селены. Чёрный пиджак был надет поверх чёрного атласного платья и жилета со странными узорами. Они напомнили Элизабет иероглифы, которые она видела на картинках в книжках о Древнем Египте.

– Ничего не имела, – голос Фредди дрожал. – Я всего лишь хотел поговорить с Норбриджем. Это всё.

Селена посмотрела через их головы на стеклянную вставку вдоль косяка.

– И он внутри? – с любопытством спросила она. – Ага…

Она откинула голову и рассмеялась. Смех был очень мелодичный.

– О, мне надо быть осторожнее.

Она подняла руку и сделала неопределённый жест своим тоненьким пальцем.

– В чём? – спросила Элизабет, уже готовая услышать ту же самую историю о Норбридже, которую ей рассказывал Маркус.

Селена поджала губы.

– Я кое-что вам расскажу, потому что вы оба умненькие дети. Меня беспокоит то, что вы бегаете за Норбриджем по ночам.

– Что ещё Вас беспокоит? – сказала Элизабет.

Раздражение в ней начало пересиливать испуг.

– Вы собираетесь рассказать старую историю о том, что он ворует книги?

Селена Химс сделала глубокий вдох. Казалось, слова Элизабет не произвели на неё впечатления.

– Я лишь посоветую вам… быть с ним поосторожнее. И на этом всё. Будьте внимательными. Меня о нём предупреждали.

– По мне, с ним всё нормально, – сказала Элизабет.

– Да, – подтвердил Фредди. – Он почти что самый лучший человек из тех, кого я знаю. Мы знакомы уже несколько лет.

– Но в оценке людей бывают ошибки, – сказала Селена Химс. – Я ужасно огорчусь, если с вами что-то случится. Как случилось с его женой. Это единственная женщина в семье, кто умер так рано, бедняжечка. Был очень странный случай. Подозрительный.

Словно электрический разряд прошёл через тело Элизабет. Она не могла оспаривать то, что жена Норбриджа была первой женщиной в «Зимнем доме», кто не дожил до ста лет.

– И что Вы хотите сказать?

Селена Химс наклонилась вперёд.

– Я говорю: здесь, в «Зимнем доме», будьте очень осторожны.

Последнее слово она словно прошипела.

Элизабет посмотрела на пустой коридор за спиной Селены.

– Знаете, мы, наверное, пойдём, – сказала она. – Всё равно двери заперты.

Она посмотрела на Фредди.

– Похоже, наш план провалился. Ты завтра поищешь своего Норбриджа.

Она подняла руку и погладила кулон на шее.

Селена Химс стояла молча, но её глаза горели. Казалось, она не собирается уходить.

– Дорогая, – сказала она, вытянув шею и пытаясь рассмотреть то, до чего дотрагивались пальцы Элизабет, – что за прелестное ожерелье ты носишь?

Элизабет медленно перевернула кулон.

– Это просто ожерелье, которое мне нравится, – сказала она. – Его мне мама подарила.

Выражение лица Селены сейчас напоминало учёного-ботаника, нашедшего редкий цветок.

– Очаровательно, – сказала она приторным голосом. – и какое совпадение…

Её голос стал ледяным.

– Моя мама тоже обожала ожерелья.

Она протянула руку вперёд, чтобы сорвать кулон с шеи Элизабет. В этот момент двери распахнулись, и из них появились Норбридж Фоллс и Леона Спринджер.

– Что вы все тут делаете? – сказал Норбридж.

Селена поспешно убрала руку.

Селене объяснили, что библиотека закрыта, и она удалилась с выражением молчаливого недовольства.

Через пятнадцать минут Фредди и Элизабет уже были в жилой квартире Норбриджа вместе с ним и Леоной. Место было чудесное: пять просторных комнат, переполненных мебелью, фотографиями, картинами, книгами и сувенирами всех поколений династии Фоллсов. В громадной гостиной стояли книжные шкафы и шифоньеры, с потолка свисали канделябры, а стены были украшены панно с изображениями заснеженных гор. Интерьер трёх спален напоминал горные хижины. Они были украшены шторами с рождественской символикой, изящными лампами и зеркалами в позолоченных рамах. В рабочем кабинете стояли стол с выдвижной крышкой, старинное бюро, а вдоль стен высились книжные шкафы. Такие шкафы – с книгами или с антикварными предметами – стояли почти у каждой стены.

Показав детям свою квартиру, Норбридж усадил их на диван и предложил ромашкового чаю. Сам он вместе с Леоной устроился на другом диване.

Норбрид гладил бороду, словно обдумывая, что намерен сказать.

– Ну и что вы оба делали там в такое позднее время? – спросил Норбридж. – Что вы, что бы то ни было обсуждали перед библиотекой с такой дамой, как Селена Химс? Это для меня полная загадка.

Фредди собрался что-то сказать, но Элизабет посмотрела на него и подняла руку. Она точно знала, что объясняться нужно ей самой, и она решила, что лучше всего будет рассказать правду. Она посмотрела на пол, на дорогой наборный паркет.

– Это была моя идея, – сказала Элизабет, то поднимая голову на Фредди, то снова глядя в пол. – Я не знаю, о чём я думала и что меня туда привело, но в первую же ночь я пришла к библиотеке и видела как Вы, Норбридж, что-то искали там с фонарём. На следующую ночь я пришла опять. Двери были не заперты, я пробралась внутрь и видела Вас и Леону. Вы разговаривали о Селене Химс и её муже.

Она подняла глаза.

– Я должна был что-то сказать, и я правда, правда виновата! Но я боялась и не знала, что делать, поэтому я затаилась. Я думала, что Вы сошли с ума.

– Видишь? – сказал Норбридж Леоне. – У меня слух получше, чем у тебя. Я же говорил, что что-то услышал тогда ночью.

Он повернулся к Элизабет и проворчал:

– Понятно, значит, ты за мной шпионила.

Она замотала головой.

– Нет, нет. Это было простое любопытство, и всё. Две последние ночи я подстерегала у дверного глазка и видела, что Вы ходили в библиотеку.

– И ты решила, что сегодня ты узнаешь, чем я занимаюсь, – сказал Норбридж. Затем он указал на Фредди.

– Вместе со своим преступным сообщником.

Он наклонился вперёд, поворачивая голову то к одному из них, то к другому.