— Ты бы сказал. — выдыхаю, как разъяренный бык, — я буду в кабинете, Улиточка!

— Улиточка? — приподнимает бровь.

— да! Маленькая склизкая улиточка! Слизняк! И я такой и была! И сейчас я такая!

Только очень злой слизняк, который никак не уползет от тебя! И до тебя не достучаться!

И вот тут я решаю снять кольцо с пальца, а оно не слезает. Макар терпеливо ждет моего злого жеста в котором я должна швырнуть ему обручалку в лицо, но у меня ничего не выходит.

— Я тебя прошу, только не вздумай себе отрубать палец, чтобы избавиться от кольца.

Поднимаю взгляд.

— У тебя красивые руки, — меланхолично отвечает он. — Не надо себя уродовать назло мне.

Делаю выдох и в следующую секунду рву все документы. Разбрасываю обрывки вокруг себя, и затем, вскинув подбородок, смотрю на Макара. У меня руки трясутся от ненависти к нему. Он раскрывает новые грани своего самодовольства.

— Это копии. И честно сказать, я хотел сделать то же самое.

— Ненавижу тебя.

— Я не моту чувствовать вину за то, чего в моей памяти нет, Ульяна.

— Да и так не чувствовал вины, — в отчаянии усмехаюсь я. — Ничего не поменялось.

— Говорят, перед комой я сильно буянил.

— зачем я тебе нужна? Вот сейчас. Зачем? Мы же по факту сейчас чужие друг другу люди. Ты в том времени, когда еще не искал жену.

— Я не думаю, что был к тебе равнодушен.

— Что? — у меня лицо перекашивает.

— Я запретил себе что-то чувствовать к женщинам после того, как получил от Лены сильную оплеуху, — Макара усмехается. — Сколько лет я был холостяком, который ни с одной женщиной не перешел к чему-то серьезному.

— я не стану этого слушать, — разворачиваюсь и шагаю прочь.

— И у меня не было цели создать семью, — спокойно продолжает Макар, —

жениться, родить детей.

Я почему-то останавливаюсь и замираю в проеме двери. Я не хочу внимать его откровениям, но не могу сдвинуться с места.

— И насчет того, чтобы однажды передать бизнес своей кровиночке? Нет Я ведь не жену себе присматривал до всего этого, а упертого, мозговитого и амбициозного управляющего, который бы смог после моего ухода справиться с бизнесом. Дети — это довольно рискованный проект, который в итоге может не оправдаться.

Оглядываюсь, и Макар хмыкает:

— Да, я был циником, но другим, Ульяна. Конечно, семейным дядькам больше доверия и уважения, но три года назад меня это абсолютно не волновало. Да и я повыше уровнем многих. Зачастую я решал, кто подходит под рамки серьезного партнера.

— Это никак не объясняет твоих изменю

— А что бы объяснило? Украли инопланетяне, подменили меня и накуролесили?

— Я устала от твоего сарказма, — вздыхаю я и цежу сквозь зубы. — Просто дай мне развод.

— Нет

— Почему?

— Потому что тот Макар в тебя влюбился! — повышает голос и бьет по столу кулаком. — И сейчас я пытаюсь понять почему!

Глава 40. Не там искал

— Что ты несешь?! — возмущенно восклицает Ульяна. — Изменял, потому что любил?

Да, звучит очень нелогично, но я могу лишь так объяснить, почему рядом со мной оказалась Ульяна. Вряд ли я признался себе в симпатии к ней, а после, когда начал привязываться к милой жене, ударил первым. Возможно, я не хотел, чтобы Уля однажды сделала мне больно, как было это с Леной?

Влюбленный я уязвим. Я помню этот дикий период, когда меня моя большая любовь выкинула из своей жизни, и сейчас бы я не хотел опять окунуться в это “волшебное” состояние, когда боишься быть отвергнутым, когда ты уже раскрыл сердце. Пусть меня отвергнут, когда все только начинается.

— ты продолжишь свою гениальную мысль, Макар? — Ульяна зло щурится.

Отвергнут, и в наказание нелюбви оставлю женщину с собой, чтобы… что?

— Макар!

— Да я сам ни черта не понимаю! Если бы во мне логика, тебя бы здесь не стояло!

Оставить рядом, чтобы доказать свою власть над своей жизнью и над человеком, который хочет сбежать? В прошлый раз я позволил уйти тому, кто меня не любил.

— Почему бы нам не сойтись на том, что ты изменял, потому что… потому что вот такой ты человек? Кобель? М? — Ульяна разводит руками в стороны. — Зачем тебе решать сложный ребус, который на деле вовсе не ребус?

— Хорошо, — улыбаюсь, — я тебе не дам развод, потому что вот такой я человек.

Самодур.

Возвращаюсь за стол, подхватываю один из обрывков и слышу тихое.

— Лучше бы ты умер.

Поднимаю взгляд, и бледная Ульяна отступает, прикрыв рот ладонью.

— 0го, — усмехаюсь. — Даже так?

Вот оно дно, к которому, похоже, я стремился. И тут на дне очень неприятно.

Холодно, темно и очень знакомо. Воздух спертый, меня окружает вонь мужского пота, страха, влажной земли, железа и пыли. Тесно.

— Макар.

Я тогда сам спустился в шахту, как только разгребли завал. Меня отговаривали, давили на то, что нужно укрепить проход, и были правы. Спустился и новый обвал Глупое решение, которое обернулось часами в компании испуганных мужиков, которые молились, разговаривали с тенями, узнавая в них жен и детей.

Столько ужаса во взглядах, вдохах и выдохах. Кто-то плакал, размазывая слезы по черным щекам. У Васи была пробита голова, и его за руку держал бригадир, который своим молчанием среди неразборчивого бубнежа казался мне мертвым. Грязная роба, тусклые фонарики на оранжевых касках и осознание того, что мы все здесь подохнем от нехватки кислорода. С каждой минутой воздух становился тяжелее и гуще.

Никто тогда не погиб, но никто и не вышел оттуда прежним. Все мы, в том числе и я, побывали за гранью, за которой прожили галлюцинации, задыхаясь и ныряя в обмороки.

У меня не было тогда облегчения того, что меня вытащили на поверхность. Этот ужас навсегда остался со мной, и я помню липкую и гнилую мысль:

“Лучше бы я там умер."

И у других глаза тоже были пустые, будто из нас в этой густой вонючей темноте выжрали души, а после вытолкнули в жизнь и к людям.

— Макар… Я не хотела этого говорить… Макар, я сгоряча.

После возвращения из ада, влюбленный взгляд тихой подчиненной, легкий румянец на щеках и смущенная улыбка, когда я ее заметил и поздоровался. Она меня ждала и была рада видеть. Она бы, наверное, плакала, если бы я не вернулся, но не сейчас.

— Макар! — Ульяна заносит руку, чтобы одарить меня пощечиной, но я перехватываю ее руку за запястье.

Кто-то должен был по мне проливать слезы. Кто-то вспоминать. Кто-то пронести память обо